В результате текст послания Черчилля, направленного 30 января 1908 года ежегодной конференции Английской сионистской федерации, был сформулирован следующим образом: «Я с полной симпатией отношусь к традиционным историческим ожиданиям евреев. Их возвращение в то место, которое исторически служило центром их государственности, символом национального и политического единства стало бы великим событием в истории всего мира. Будут ли основные усилия еврейского народа сосредоточены на обретении национального очага в Палестине, или же пока что будут выбраны иные возможные места для объединения евреев, изо дня в день страдающих от своей раздробленности и разбросанности, – это те вопросы, на которые я едва ли способен дать определенные ответы».
В апреле 1908 года Черчилль был назначен на свой первый министерский пост – пост президента Торговой палаты. По тогдашним парламентским правилам он должен был быть после этого переизбран в парламент. Черчилль принял участие в выборах, однако потерпел поражение. Чтобы сохранить свой министерский пост, он принялся срочно искать другой избирательный округ и в конце концов нашел его в Данди, в Шотландии.
Дружеские отношения, возникшие между Черчиллем и лидерами еврейской общины Манчестера, были подлинными и имели большое значение. Один из лидеров общины, Джозеф Дальберг, написал Черчиллю, пытаясь как-то утешить его после поражения на выборах: «Лично для меня, как и для многих других людей, расставание с вами является большой утратой, и я не могу свыкнуться с ней. Утешением для меня служит то, что я сделал все, что мог, для вашего успеха, и в том, что касается ваших еврейских избирателей, вы не должны были быть разочарованы. Если бы другие группы избирателей так же сплотились вокруг вас, вы бы выиграли с большим перевесом. Согласно нашим подсчетам, на вашей стороне было не менее 95 процентов еврейских избирателей».
Осенью 1908 года, не будучи более членом парламента от Манчестера, Черчилль приехал туда, чтобы открыть новый корпус здания еврейской больницы в Читэме. «Когда я появился среди своих еврейских друзей в Читэме, – сказал Черчилль, – то меня, как всегда, ожидал добрый и сердечный прием». Являясь членом парламента от Манчестера, он принимал особое участие в делах еврейской общины. И хотя сейчас он больше не представлял их в парламенте, его интерес к жизни общины сохранился. Он с удовольствием наблюдал за жизнью и работой еврейской общины в Англии. Он отмечал при этом, что в общине существовало высокое чувство коллективной ответственности и чувство долга.
Еврейская больница, заявил Черчилль, была одним из примеров «тех совместных общиных проектов, которые с воодушевлением осуществляли евреи Манчестера. Существует так много болезней и лишений, что нужно иметь каменное сердце, чтобы воздерживаться от помощи и выражения сострадания к ближним». Он сказал, что «можно по праву гордиться тем, что эта больница открыта для всех, независимо от воззрений, национальности и условий жизни». Он заявил, что всегда будет с гордостью хранить подаренные ему ключи от больницы. Они будут символизировать не только его связь с больницей, но и память о еврейской общине Манчестера, к которой он навсегда сохранит самое теплое чувство дружбы и уважения.
Выражая искреннюю признательность Черчиллю, президент Сионистского комитета Манчестера и попечитель больницы доктор Чарльз Дрейфус отметил, что имя Черчилля «сохранится в потомстве как имя одного из тех людей, кто завоевал любовь евреев, и особенно тех из них, кто ощутил на себе негативные последствия отвратительного закона об иностранцах, против которого он столь блестяще боролся. Они верят, что на своем ответственном посту он сумеет добиться того, что трудности, испытываемые иностранцами, будут в конечном счете минимизированы, и поможет им своей энергией и влиянием».
В 1910 году Черчилль был назначен министром внутренних дел, отвечавшим за поддержание общественного порядка. Август 1911 года стал для него временем подлинных испытаний – в этот период прошел ряд общенациональных забастовок в портах, на железных дорогах и на рудниках. В центре этих промышленных конфликтов стояла борьба за повышение заработной платы и за лучшие условия работы. Но эти конфликты привели к побочному результату, имевшему трагические последствия для евреев – к единственному в истории Великобритании еврейскому погрому.
Нападения на лавки и дома, которыми владели евреи, произошли в Южном Уэльсе. Акты насилия начались 18 августа в горняцком городе Тредегар, где тридцать еврейских семей жили среди двадцатитысячного населения. При этом семнадцать семей владели магазинами, одна семья занималась производством минеральной воды, в трех торговали вразнос, а еще один еврей был раввином. Лишь одна еврейская семья владела доходным домом, помещения в котором сдавались внаем. Но по городу прошел слух о том, что будто бы домовладельцы-евреи изгоняют те семьи горняков, которые не могут вовремя оплатить свои расходы, а сами при этом постоянно повышают квартплату, требуя все больше. Этот слух быстро распространился среди шахтеров, и в течение трех дней на евреев Тредегара, их дома и лавки совершались нападения.
Черчилль предпринял немедленные жесткие меры. Полиции было приказано блокировать въезды в город, чтобы воспрепятствовать появлению там преступников из соседних городов, привлеченных возможностью легкого грабежа. 20 августа, на третий день насилий, после того как выяснилось, что полицейские кордоны не могут полностью блокировать въезды в Тредегар, Черчилль совместно с Министерством обороны организовал отправку туда сотни солдат.
Но нападения на евреев продолжались, постепенно распространившись от Тредегара до Эббоу-Уэйл и далее в другие небольшие города и поселки. Правда, при этом никто из евреев не был убит. В Эббоу-Уэйл нападения на евреев и еврейскую собственность начались 21 августа. Войска достигли этого города лишь к полуночи. «Когда за несколько минут до полуночи грабежи достигли наивысшего уровня, – говорилось в отчете, полученном Черчиллем из Эббоу Уэйл, – раздались крики: «Солдаты идут!» Эффект был мгновенным. Грабители побежали в свои дома, как кролики в норы».
Когда вооруженные ломами бунтовщики ворвались в дом еврея, владевшего табачной лавкой, и проникли в гостиную, то находившиеся в доме мужчины, женщины и дети были вынуждены, по словам газеты «Джуиш кроникл», спрятаться на чердаке и были спасены только с появлением солдат. «После освобождения они обнаружили, что лавка была полностью разрушена, а товары украдены, – писала газета. – Газовые светильники были отвинчены и унесены».
