— О да, монсеньор, — вспомнил не подозревавший подвоха старик. — Они съели все персики в моем саду и не сознались в этом.
— Так это был я, милейший, и теперь я хочу заплатить вам за ваши фрукты, — с улыбкой сказал Ришелье и подал знак камердинеру.
Дебурне подошел к совершенно обескураженному семейству и вручил его главе 100 пистолей, а обеим дочерям — по 200.
— Вы довольны мной? — заключил эту необычную аудиенцию Ришелье.
Эта история свидетельствует, что и великие в молодости не чужды забав и проказ.
…Обстоятельства торопили Армана к завершению учебы. Дело в том, что постановлением парижского парламента местоблюститель епископа Люсонского сьер Ивер обязан был отныне выплачивать треть общего дохода епархии на ремонт кафедрального собора и епископского дворца. Мадам де Ришелье крайне встревожилась реальной перспективой резкого сокращения семейного бюджета. Пытаясь договориться с люсонским духовенством, вдова главного прево поспешила заполнить возникшую из-за ухода Альфонса в монастырь вакансию, добившись в 1606 году согласия короля утвердить кандидатуру Армана ле Ришелье на пост епископа Люсонского. Генрих IV не забыл верной службы главного прево и продолжал оказывать протекцию его семье. В данном случае король пошел даже на нарушение порядка, который предусматривал, что претендент на епископскую митру, помимо всего прочего, не может быть моложе 23 лет. Аббату де Ришелье в то время только что исполнилось 20 лет. Предстояло решить нелегкую задачу — получить конфирмацию Святого престола.
К этому времени у Армана появился при дворе верный и влиятельный покровитель — его старший брат Анри дю Плесси, энергичный молодой человек, наделенный природным умом и веселым нравом. Анри довольно рано был представлен ко двору и быстро завоевал всеобщее расположение. К нему благоволили король и молодая королева Мария Медичи. Ограниченность средств не помешала Анри дю Плесси войти в самое избранное общество, задававшее тон при дворе и определявшее направление моды. Мемуары современников свидетельствуют о его активном участии во всех дворцовых интригах. Именно он содействовал утверждению младшего брата епископом Люсонским.
Вторым покровителем будущего кардинала стал капитан королевской гвардии дю Пон де Курле, женившийся в 1603 году на сестре Анри и Армана — Франсуазе. В 1626 году после смерти Франсуазы и ее немолодого супруга кардинал Ришелье усыновит их детей: девочка впоследствии станет герцогиней д'Эгийон, мальчик — генералом королевских галер. Но это все впереди, а пока сам аббат де Ришелье нуждается в протекции родных и близких.
Анри дю Плесси и капитан дю Пон де Курле не упускали случая напомнить кому следует, чтобы посол Генриха IV в Риме д'Аленкур не забывал о «деле» епископа Люсонского. Пока это дело улаживалось между Парижем и Римом- Арман спешил завершить теологическое образование. В июне или июле 1606 года он получает первую ученую степень магистра богословия, после чего просит ректора Сорбонны предоставить ему отсрочку в дальнейшей учебе.
Неторопливость папской канцелярии и неблагоприятная ситуация в Люсоне побудили Ришелье к самостоятельным действиям. Получив благословение Генриха IV, молодой человек отправляется в дальний путь. Его цель Рим.
* * *
Путешествие продолжалось целый месяц. Ришелье пришлось проделать нелегкий путь через зимние Альпы. Разбитый от усталости, с жестокой простудой он прибыл в Рим в 1607 году. Несколько дней юный соискатель епископского звания вынужден был провести в постели.
Восстановив силы, он представился французскому послу при Святом престоле д'Аленкуру, который, памятуя о полученных инструкциях, принял соотечественника тепло и радушно.
Первые дни ушли на знакомство с Вечным городом, поразившим молодого француза своим величием и многоязычием. Христиане здесь мирно уживались с мусульманами и евреями. В центре столицы католического мира, в квартале Трастевере, возвышалось здание синагоги. Именно в Риме будущий кардинал получил первый урок религиозно-идеологической терпимости.
Через некоторое время посол д'Аленкур представил юного прелата папе Павлу V. Выходец из знаменитой семьи Боргезе. Павел V был энергичен, полон решимости укрепить основы католицизма и дать отпор вызову Реформации.
Поначалу протеже короля-еретика не вызывал у Его Святейшества симпатии. Тем не менее он привлек Ришелье к участию в заседаниях конгрегации, дав молодому соискателю возможность проявить себя.
Ришелье не теряет времени даром. Он с головой уходит в жизнь папского двора, устанавливает нужные связи. В короткий срок он добивается расположения не только кардиналов-французов Живри и Жуайеза, но и племянника папы кардинала Боргезе.
Непосредственное знакомство с папским двором, несомненно, оказало серьезное влияние на последующие отношения кардинала Ришелье с Римом. От его проницательного взгляда не ускользнули ни сильные, ни слабые стороны папства То, что издали производило впечатление величия и могущества, вблизи оказалось незначительным и даже мелким. За внешним благочестием, смирением и альтруизмом Ришелье увидел корысть и непримиримую борьбу честолюбий.
Время, проведенное в Риме, Ришелье использовал для совершенствования в итальянском и испанском языках. Последний был в то время в особой моде при многих европейских дворах, и в первую очередь при папском. Юный богослов не упускал случая принять участие в теологических и литературных диспутах, где демонстрировал необыкновенную память и глубокие знания, живой ум и красноречие. Папа все чаще слышал похвальные отзывы о молодом французе, и его первоначальное неблагоприятное отношение к нему постепенно сменилось расположением. Последовали все более частые приглашения во дворец на длительные и серьезные беседы. Растущее доверие папы к юному прелату достигло такой степени, что Павел V поделился с ним своим беспокойством в отношении короля Франции, вчерашнего гугенота. «Этот государь, едва вырванный из своих заблуждений, по-прежнему предается всем чувственным удовольствиям, — доверительно говорил своему собеседнику папа. — Не можем ли мы обоснованно опасаться, что подобное поведение уведет его с прямого пути и подтолкнет к старым ошибкам?»
Смиренно выслушав сетования Святого отца, в расположении которого Ришелье был теперь уверен, он встал на защиту своего короля и сумел рассеять сомнения папы. Как свидетельствует аббат де Пюр, один из первых биографов Ришелье, Павел V завершил беседу поистине папской шуткой: «Henncus Magnus armandus Armando»[3].
