Новые имена, новые лица...
Многие из новичков уже успели отличиться в боях, другие только становятся в строй.
Поредела и наша восьмерка из тридцать шестого. [283]
Нет Артюкова, Беликова, Дулькина, Трошина, Литвякова... Те, что остались, чувствуют себя ветеранами.
2 июня. Дежурю в ожидании вылета на бомбоудар. Вроде бы привычное дело, но... Впервые мне предстоит лететь ведущим шести самолетов. Правда, штурмана дали опытного — Василия Кравченко. До этого он летал с Бесовым и много раз водил большие группы. Мы с ним почти сдружились за время иркутской командировки. Но одно дело — на земле, другое — в воздухе. У Бесова свой почерк, который не всем был понятен, в том числе и мне...
К середине дня грозовые облака, скатившись с гор, придвинулись вплотную к аэродрому. Мощной полосой прохлестал дождь. Как раз последовала команда на вылет. Задание — уничтожить две баржи противника, идущие в Румынию в охранении сторожевых катеров. На подготовку — считанные минуты. Кравченко развернул карту, коротко указал маршрут. Я согласился.
У мокрой взлетной полосы стоял командир эскадрильи капитан Осипов. Напутственно помахал рукой. Я взлетел первым. Подождал остальных над аэродромом. Шестерка в сборе. Справа от меня Ковтун, слева — Приходько. Затем звено Валерия Федорова из второй эскадрильи.
Летим над морем, набирая высоту. На двух с половиной тысячах команда штурмана:
— Горизонт!
Выравниваю машину, спрашиваю Кравченко, почему он выбрал именно этот эшелон полета.
— Посмотри направо. Вдоль берега на этой высоте до самого горизонта — облака. Пройдем в район Херсонесского маяка незамеченными.
Резонно. Бросаю взгляд вправо, влево. Ковтун и Приходько — как привязанные.
— Как звено Федорова? — спрашиваю стрелков.
— Идет на нормальном интервале. [284]
— Не забывайте: мы ведущие!
— Помним, — заверяет Панов.
Советуюсь со штурманом, с какой высоты будем бомбить.
— По обстановке... Через двадцать минут можно приступать к поиску.
Рассредоточив звенья, начинаем прочесывать море. Кравченко прильнул к носовому остеклению кабины.
— Вижу цель! Слева впереди два корабля в охранении трех сторожевых катеров. Будем бомбить с ходу!
Передаю целеуказание Федорову, приказываю наносить удар самостоятельно, звеном. По командам штурмана вывожу самолет на боевой курс.
Распахиваем створки бомболюка. Ковтун и Приходько повторяют все наши действия.
Кравченко прильнул к прицелу. Изредка дает небольшие довороты. Вражеские корабли держатся на курсе, надеются, что промахнемся. С них тянутся автоматные трассы...
— Сброс! — докладывает Кравченко.
— Ведомые бомбы сбросили! — вторит ему Панов.
Отворачиваю вправо, выводя звено из зоны обстрела.
— Цель накрыта! — кричит Жуковец.
— Фотографирую результат, — Панов.
Кравченко молчит, прильнув к плексигласу. В море — стена воды, дыма...
Вот уже видно: бомбы накрыли головной корабль, баржу.
— Федоров добавит, — сквозь зубы цедит Кравченко.
Среди кораблей — новая серия разрывов.
— Вот так! — вполголоса констатирует штурман. — Курс на аэродром — восемьдесят, командир.
Ишь ты, как просто! А у меня на душе — праздник.
— Панов, передай на землю: задание выполнено! [285]
Разворачиваюсь на обратный курс.
— «Гамбург»! — следует неожиданный доклад Жуковца.
Но Панов, мгновенно прервав передачу, уже успел оценить обстановку:
— Спешит спасать из воды фрицев! Ему сейчас не до нас...
— А ты как думаешь, штурман?
— Согласен с Пановым. Впрочем, снимки покажут...
Снимки показали: потоплен морской буксир, повреждены баржа и сторожевой катер.
Да, ничего не скажешь, отличный штурман Василий Кравченко! Теперь ясно, какую пару составляли они с Бесовым...
* * *
После почти месячного перерыва в полетах из-за командировки я попросил Осипова предоставить нашему экипажу возможность потренироваться в районе аэродрома. Выполнили бомбометание по щиту, торпедометание по подвижной цели, воздушную стрельбу. Я отработал упражнения в «слепой» кабине. Более часа вел машину по приборам. Нелегко столько времени находиться под шторкой, держать все стрелки на заданных делениях и верить только им. А чувства обманчивы. Поддашься иллюзиям — потеряешь пространственную ориентировку. Требуются большие усилия воли, чтобы подавить ложные ощущения.
— Тебе приходилось когда-нибудь ставить дымовую завесу? — спросил комэск.
— Приходилось. Давно, еще в мирное время...
— Потренируйся-ка заодно, возможно, скоро пригодится.
Чтобы возобновить навык, потребовался лишь один полет. Все искусство заключалось в точном выдерживании заданной высоты и недопущении разрывов между полосами дыма. [286]
Постоянным штурманом в наш экипаж был назначен мой старый сослуживец лейтенант Николай Прилуцкий. С ним мы не раз летали в тридцать шестом, вместе совершили и памятный перелет к гвардейцам. Николай в совершенстве знал штурманское дело, обладал выдержкой, мог своевременно подсказать летчику нужные действия в сложной обстановке. Высокий, плечистый здоровяк, неторопливый и обстоятельный в движениях, он умел целиком подчинить себя делу, сосредоточить внимание на главном. Был добр, общителен, любил шутку, не обижался на острое слово.
Разумеется, я был доволен.
Вскоре выяснилось: постановка дымовой завесы планировалась для прикрытия удара наших торпедных катеров по порту Анапа. Однако новое событие заставило отложить подготовку к выполнению этой задачи.
Одному из самолетов-разведчиков на обратном пути из глубокого тыла противника удалось с моря сфотографировать аэродром Анапа. Около семидесяти самолетов запечатлелось на снимках. Сведения первостепенной важности!
В тот же день было принято решение. Одиннадцать экипажей, в том числе и наш, должны были нанести массированный ночной бомбоудар по аэродрому.
Ночью каждый экипаж действует самостоятельно. Мы с Прилуцким решили зайти на цель со стороны гор, с востока. Тщательно разработали и рассчитали маршрут. Стало известно, что для отвлечения внимания противника экипажем Лобанова вновь будет применена имитация выброски парашютистов.
Быстро темнело. Облака, наплывающие с моря, гасили последние краски заката, обволакивали аэродром. Самолеты один за другим выруливали на старт, разбегались, взмывали в небо.
Наша очередь. Все как всегда: контрольный осмотр самолета, доклад, запуск, выруливание, взлет. В небе [287] еще светло, однако плотная облачная мгла надолго берет в плен машину.
