Нас доставляют туда два полугусеничных бронетранспортера.
Взобравшись на подножки и капоты, около десятка эсэсовцев с автоматами обеспечивают боевое охранение. Террористы повсюду, и, что хуже, значительная часть местных жителей сделала свой выбор в их пользу.
Большая часть, но все-таки часть. Другие бегут от большевиков, и как можно быстрее (те, кто сотрудничал с оккупантами. – Ред.). Крайне необычная ситуация!
Через несколько минут прибываем на место назначения, которое является, очевидно, настоящим опорным пунктом противника. Рота автоматчиков уже на боевой позиции, обстреливая русских.
– Боевая группа! Приготовиться к атаке! – кричит капитан.
Он спрыгивает с бронетранспортера и бежит, прыгая и петляя, к ближайшим домам.
Мы следуем за ним, стараясь не отставать.
У красных пулеметы с малой скорострельностью. Видимо, «Максимы». Но этого достаточно, чтобы нанести значительные потери эсэсовцам и пехотинцам подразделения, следующего позади нас.
Ручные гранаты швыряются на крыши и в окна. Стоит жара, как у плавильной печи, солдаты снимают с себя гимнастерки и затыкают их под пояса.
Без кителей или голые по пояс, они метр за метром продвигаются к партизанам.
Кое-где валяются трупы женщин.
Группа полуобнаженных женщин, столпились у одного из «Максимов».
Пулемет, должно быть, заклинило. В несколько секунд мы достигаем их без всяких потерь со своей стороны.
Одна из женщин целится в нас из «Дегтярева». Она не успевает выстрелить. К ней бросается эсэсовец и выбивает оружие из рук. С яростным воплем женщина бросается на него, царапая ногтями. Солдат отталкивает ее одной рукой, наставляет ствол автомата и заставляет ее утихомириться.
Но слишком много стрельбы повсюду, слишком много пуль свистят вокруг нас, чтобы возиться с женщинами.
Эсэсовец бьет пленницу прикладом карабина.
Мне не кажется, что сейчас от женщины исходит опасность, поэтому вмешиваюсь:
– Тащи ее в грузовик! И позаботься, чтобы ее хорошо стерегли!
Солдат в явном облегчении. Он хватает пленницу за плечо и грубо толкает ее вперед. Я наблюдаю за ними несколько секунд. Одной рукой эсэсовец держит партизанку, другой – позволяет себе некоторые вольности, вызывая яростные вопли женщины.
Н-да, она успокоится. Солдат заслуживает выпавшее ему вознаграждение.
Зачистка поселка осуществляется методично. Дома один за другим очищаются от мятежников.
Гранаты и 9-миллиметровые пули автоматов – надежная гарантия их будущей лояльности.
Вдруг со стороны дороги раздается глухое громыхание. На полной скорости, направляясь на запад, проходит танковая колонна.
На запад! Мне не нравится это зрелище.
Если смываются танки, то не могу понять, почему мы еще здесь. Или причина, возможно, весьма простая!
За нами топот шагов. Подбегает эсэсовец, охранявший бронетранспортеры.
– Лейтенант! Экипажи танков говорят, что передовые русские танки всего в десятке километров отсюда.
У эсэсовца прерывистое дыхание, он очень бледен.
– Ну, ты боишься?
Однако сейчас неуместно демонстрировать храбрость. У меня самого учащенно забилось сердце. К эсэсовцам русские беспощадны. Пора удирать. Место становится весьма опасным.
Останавливаю командира взвода, который намерен заняться уничтожением в поле русских, все еще оказывающих сопротивление.
– Отзывай немедленно солдат. Мы уходим.
– Но, лейтенант…
– Никаких но! Боже мой, делай, что тебе говорят! И быстрее!
Пытаюсь сдерживаться, успокоить нервы, но подлый страх пробирает до самых кишок. Впервые внутренний голос советует мне бежать, смываться, не ждать других. Подумать только, еще вчера я командовал расстрельным взводом, который покончил с людьми за гораздо меньший проступок, чем этот.
Я стараюсь изо всех сил убедить себя, что это другое дело. Что вся обстановка – сплошное безумие… Что нельзя остановить 50– или 70-тонные танки 9-миллиметровыми пулями… (Самый тяжелый советский танк в описываемое время, ИС-2, весил 46 т. Однако у немцев в это время имелись фаустпатроны и др. – Ред.)
Через десять минут большинство солдат снова занимают места в бронетранспортерах. Мужики, видимо, озадачены внезапным изменением наших планов. Мы уедем до того, как они осознают, что это не военная хитрость, что мы действительно убираемся из деревни.
Подходит капитан из «Лейбштандарта Адольф Гитлер».
– Вы приказали отступать, лейтенант? Объясните, в чем причина?
– Русские пересекли дорогу на Барановичи. Они могут быть здесь в любую минуту! Что будем делать? Останавливать их?
– Так, так!
В данный момент мне уже не до субординации. Главное – убраться. И возможно быстрее.
– Что это за женщина? – вдруг кричит капитан.
Верно, я совсем забыл о ней.
– Вон отсюда, немедленно! – рявкает он.
Русскую подчеркнуто грубо сбрасывают на землю, сопровождая несколькими пинками.
Жаль. Но она переживет это. Солнце ярко светит, ее соотечественники скоро будут здесь.
С визгом шин и грохотом гусениц, поднимающих клубы пыли, наши бронетранспортеры срываются с места на полной скорости.
Вдоль всей дороги проезжаем мимо бесконечной череды местных жителей, толкающих перед собой ручные тачки или тянущих тележки, в которых содержатся жалкие пожитки из брошенных ими домов.
Коллаборационисты? Семьи русских сотрудников немецких учреждений? Кто знает.
Кем бы ни были эти люди, они бегут на запад.
Тоже боятся.
16 августа. Умер Карл.
Я присоединился к дивизии «Викинг» где-то в районе среднего течения Вислы. Как раз здесь и узнал от Михаэля, что Карл не вынес полета в Краков. Из «Юнкерса-52» его выгрузили уже мертвым.
Стинсманн выглядел безумцем, когда сообщал мне эту весть. Его глаза были кроваво-красными.
– Нас всех прикончат, до последнего человека! – восклицал он.
Стинсманну тоже удалось вырваться живым из ада, в который он попал под Черкассами.
Мы видимся редко. У меня впечатление, что он по каким-то непонятным причинам избегает меня. Мы поддерживаем отношения исключительно на служебном уровне. На фронте мы никогда не были столь дружны, как в Виттенберге.
Мощная лавина советских армий на центральном участке фронта катится по равнине, пробиваясь к Карпатам. Вторгшись в Словакию по ущельям долины верхнего течения реки Сан, она прошла через лес у Тисы и осенью вышла на Венгерскую равнину.
В то же время, сделав прорыв на юге на участке фронта между Северной Молдавией и Черным морем, танки Малиновского (2-й Украинский фронт) и казаки Толбухина (3-й Украинский фронт, имевший два механизированных корпуса. – Ред.) ворвались в Румынию и захватили Бухарест. (В ходе Ясско-Кишиневской операции 20–29 августа немцы и румыны были разгромлены. Их безвозвратные потери составили более 400 тыс., в том числе более 200 тыс. пленных. Советские войска потеряли убитыми более 13 тыс. человек. – Ред.) После этого блицкрига капитулировала также Болгария. (Болгарская армия не оказала сопротивления, когда 8 сентября Красная армия вошла в Болгарию, а 9 сентября в стране победило народное восстание, и Болгария перешла на сторону СССР и его союзников. – Ред.) Сделав перерыв в наступлении только для того, чтобы вооружить своих новых румынских союзников, южные русские армии, используя теперь Бухарест в качестве главного пункта сбора, начали дальнейшее продвижение. В начале октября они достигли среднего течения Тисы в Венгрии.
