интересно же посмотреть на африканца. Когда император проходил мимо кораблей, стоящих у причала, вдруг с трапа корабля сходит моряк и подходит строевым шагом к императору и приветствует его: «Здравия желаю, товарищ император!» Рассказав эту шутку, Брежнев отвлек людей от серьезности и всех развеселил, оправдывая свою оговорку.
Второй раз, отрываясь от текста выступления, сказал, что когда он еще был секретарем ЦК и неделю был в Красноярском крае, знакомился с оборонными предприятиями, то ему наш телевизорный завод подарил маленький телевизор, но при переезде реки Енисей он его нечаянно утопил. Преподнес таким образом «пилюлю» изготовителям неконкурентноспособной на рынке продукции. Выступление Брежнева в целом было воспринято с интересом и вниманием.
После него выступал Кобелев, директор комбайнового завода. С Брежневым ранее они вроде бы в одно время учились в ВПШ, во всяком случае, были хорошо знакомы. Когда он был первым секретарем Новосибирского обкома, Хрущев его снял с должности за упущения в работе сельского хозяйства, и теперь он, видимо, решил напомнить о себе. Но, как мне показалась, высказанная Кобелевым фраза, что «русский мужик любит сильную власть, но справедливую», обратила внимание Брежнева.
В заключение выступил Долгих. Это, пожалуй, была одна из самых ярких речей, с которой когда-либо до этого он выступал. Хорошо поставленным голосом и на хорошо обоснованном материале, он постарался раскрыть экономическую мощь Красноярского края и с партийных позиций нарисовал деятельность крайкома и крайисполкома по выполнению решений партии и правительства. Л. Брежнев несколько раз проявлял личную инициативу поаплодировать словам оратора. Хвалебные оценки деятельности ЦК со стороны Долгих, на мой взгляд, были умеренными. И этим докладом, мне думается, Долгих подал заявку на выдвижение его в Москву.
Так и произошло. Брежнев своим приездом в край, наверное, еще раз хотел удостовериться, что кандидатура В.И. Долгих приемлема для работы в аппарате ЦК КПСС. В декабре 1972 года состоялся пленум ЦК, где В.И. Долгих был избран секретарем ЦК партии и одновременно заведующим отделом тяжелой промышленности ЦК. Это был для него стремительный должностной взлет. Мне думается, Долгих всегда помнил, что на высокую орбиту своего служебного положения его запустили геологи, открывшие самое крупное в мире Талнахское месторождение медно-никелевых руд в Норильском районе, на котором он сделал столь выдающуюся карьеру. Потом, став секретарем ЦК КПСС, в его обязанности входило курирование геологической отрасли страны. Я видел его уважительное отношение к геологам.
Наступил 1973 год. В январе состоялся организационный пленум Красноярского крайкома партии, на который теперь уже секретарь ЦК Долгих прибыл в качестве уполномоченного Политбюро ЦК КПСС по решению вопроса, кому теперь быть первым секретарем крайкома. И у нас уже не было никакого сомнения, что изберут местного, но кого – или председателя крайисполкома, или второго секретаря. Открывая пленум, Долгих сообщил о решении пленума ЦК об избрании его секретарем ЦК, и все, конечно, ему поаплодировали. Он сразу поставил вопрос о новом первом секретаре крайкома и, не ожидая, что кто-то назовет новую кандидатуру, сообщил, что Политбюро рассмотрело этот вопрос на своем заседании и рекомендует первым секретарем Красноярского крайкома избрать Павла Стефановича Федирко, работающего вторым секретарем крайкома. Вопросов к Долгих не было, как и к Федирко, его избрали единогласно, а Долгих пожелали успешной работы в ЦК КПСС. Конечно, сельхозники хотели, чтобы первым был Татарчук, а промышленникам было все равно, кто из них будет, оба устраивали, знали их сильные и слабые стороны.
В практике работы секретарей райкомов партии установился порядок, когда один раз в квартал они докладывали о состоянии дел в районе первому секретарю крайкома, и весной 1973 года я пошел на прием к Федирко. Тогда я сказал Федирке, что в свое время В.И. Долгих собирался рассмотреть мой вопрос о дальнейшей работе, но, по-видимому, он забыл о нем. Федирко говорит:
– Зря ты так думаешь. Он, передавая мне дела, просил решить вопрос о твоей дальнейшей работе и, когда настанет время, с тобой переговорят.
С таким ответом я и ушел от нового первого секретаря крайкома.
Прошло несколько месяцев, и вдруг звонок в район от самого Федирки – звонил вечером на квартиру. Передает, чтобы я выписал себе командировочное удостоверение в Москву в ЦК КПСС и взял билеты, но по пути в Красноярске зашел к нему. Желательно вылететь завтра. Зачем и куда меня определяют, как и раньше, не знаю, он ничего не сказал. Но в Красноярске узнал, что крайком меня рекомендует на должность начальника Красноярского территориального геологического управления.
В Москве захожу к старым знакомым, к инструктору В.А. Ларичкину, потом он ведет меня к А.А. Ямнову, завсектором геологии. Беседа с ними, и меня направляют в Министерство геологии СССР к замминистра по кадрам. Такая процедура обусловлена тем, что должность начальника КТГУ являлась основной номенклатурой ЦК КПСС, и назначение на должность и снятие с должности могло произойти только по решению ЦК. По Министерству геологии таких управлений, где начальников назначало ЦК, было всего несколько, это те управления, которые вели геолого-разведочные работы на территории нескольких административных регионов, наше, например, на территории всей Центральной Сибири.
Начальник управления кадрами Министерства геологии СССР начал водить меня по членам коллегии, сначала Министерства геологии РСФСР, а потом СССР, и каждый из них должен был побеседовать с мной и в бегунке указать, согласен или нет для утверждения меня в должности начальника КТГУ. Смена руководства проходила под вывеской ухода В.Д. Челышева на пенсию.
При такой моей партийной должности все члены обеих коллегий относились ко мне благосклонно и формально что-то спрашивали для знакомства, но не касались моих геологических знаний.
В общем, прошел всех, кто был в то время на работе, а это больше десятка людей, преимущественно замов министров. Министра геологии СССР Сидоренко в то время не было, он долго болел, и последним был первый зам. министра геологии М. Евсеенко, он по профессии нефтяник и о геологии со мной тоже не говорил. Позвонил в ЦК и сказал, что с кандидатурой Неволина согласны. А там спрашивают: «Как решили вопрос о персональной пенсии Челышеву?» Он им отвечает, что с ним беседовали, готовят материалы к назначению пенсии. И в ЦК ему сказали: «Когда оформите пенсию Челышеву и решите вопрос о его желании трудоустройства, тогда и будем назначать Неволина, а пока пусть он едет домой». Вот так в ЦК внимательно относились к кадрам при выходе на пенсию.
Наступила осень 1973 года. Я опять еду в ЦК. Теперь новый тур утверждения. Ларичкин повел меня на беседу к первому заместителю заведующего отделом тяжелой промышленности
