На финальный матч Кубка кубков во французский город Лион динамовцы Киева улетали 30 апреля, ничего толком не зная о трагедии Чернобыля. Но в это время средства информации на Западе уже развернули «разнузданную антисоветскую кампанию», о чем говорил потом в своем выступлении по телевидению в мае восемьдесят шестого года Михаил Сергеевич Горбачев. И хотя неприятно упоминать здесь обо всем этом, но надо. Пусть и любители спорта знают, с чем пришлось тогда столкнуться, к примеру, и нашим футболистам, попавшим во Францию.
В связи с этим я невольно вспомнил свои встречи с участниками 39-й Велогонки мира, стартовавшей в Киеве тоже в самом начале того горького для нас мая. С нее мне ежедневно надлежало передавать отчеты в «Комсомольскую правду». Пресс-центр гудел словно улей (шутка ли, если здесь было аккредитовано более 200 журналистов!).
Француз Патрик Хосотт, занявший в «Прологе» лишь 34-е место, беседовал со мной так восторженно, будто ему предстояло продолжить гонку в желтой майке лидера.
— О-о, это город-красавец! — воскликнул Патрик, когда я попросил гостя поделиться своими впечатлениями от Киева. Даже во время гонки я успел это заметить. И вот еще что меня поразило — тысячи и тысячи жизнерадостных людей, которые стояли по всей трассе.
— Что же в этом удивительного? — не понял я француза. Лицо моего собеседника стало серьезным.
— Дело в том, что мы еще дома слышали об аварии на Чернобыльской атомной электростанции,— сказал Патрик. Об этом писала наша пресса, передавали радио и телевидение.
— Что же вы узнали из своих газет? — спрашиваю гостя.
— Сплошные ужасы,— хмурится французский велогонщик. Газета «Франс-суар», например, писала, что ваши подразделения солдат, специально подготовленных для ведения атомной и химической войны, блокировали все подходы к вокзалам, чтобы воспрепятствовать жителям окрестных сел эвакуироваться, что узники тюрем под дулами автоматчиков собирают по полям трупы погибших. В других газетах я читал, что даже в Киеве большие материальные разрушения и тысячи человеческих жертв.
Специальный корреспондент газеты «Унзере цайт» (ФРГ) Дитер Адольф из Дюссельдорфа диктовал новости из Киева прямо из пресс-центра. Нас познакомил корреспондент газеты «Юнге вельт» Манфред Хенель из ГДР — мой приятель, с которым познакомился еще десять лет назад в Берлине.
— Как вы озаглавили свой первый репортаж? — спросил я Дитера Адольфа.
— «Жизнь в Киеве вполне нормальна»,— ответил он. И дал еще такой подзаголовок: «Наш специальный корреспондент разоблачает сказки и ложь».
Кого же разоблачал коллега из Дюссельдорфа? Он показал целую кипу привезенных из ФРГ газет с кричащими о чернобыльской аварии заголовками и аншлагами. «Бильдцайтунг», например, сообщила своим читателям, что «...над Мюнхеном радиоактивное облако из Советского Союза!».
Похоже, что как раз в те дни, когда журналист из Дюссельдорфа собственными глазами видел благоухающий в весенней зелени, залитый солнцем многолюдный и шумный Киев, антисоветская шумиха, перешедшая всякие границы, крепко заморочила головы и западногерманским властям.
Дитер рассказал, что в гостинице встретил группу земляков из двенадцати человек и узнал, что еще 42 туриста, уже имевшие на руках путевки, остались дома, поддавшись общей панике. «Рискнувшую» же выехать в Киев дюжину туристов их соотечественники ежедневно будоражили звонками: «Как вы там? Живы ли все? А то здесь пишут, что в Киеве уже двадцать тысяч погибших от радиации». И услышав вполне благополучные ответы, незадачливые туристы, оставшиеся дома, сетовали, что им сейчас в ФРГ очень плохо: «из-за радиации» все сидят дома, не выходят на улицу.
Чтобы предотвратить панику у себя в стране, на Рейне, как известно, вынуждены были наконец сделать опровержение. Министр внутренних дел ФРГ Ф. Циммерман, выступивший по телевидению и радио, заверил своих соотечественников, что «...в ФРГ не было и нет никакой радиационной опасности для жизни населения».
А как с радиационной опасностью в Киеве? Разве могли не думать об этом динамовские футболисты, находясь уже далеко от дома, там, во Франции, когда еще по дороге в Лион какая-то радиоволна, на которую был настроен приемник водителя автобуса, каждые пятнадцать-двадцать минут прерывала музыкальную программу экстренными сообщениями, в которых тревожно звучало слово «Чернобыль»? Откуда наши игроки могли знать, «пропаганда» это или действительность? В вестибюле гостиницы среди множества местных изданий, разложенных на столе, на глаза киевлян попался один еженедельник. На первой странице обложки — карта Европы, словно паутиной покрытая густой красного цвета сеткой с нанесенными на ней цифрами, указывающими уровень радиации. Зона Киева на этой карте была обозначена белым грибом — символом атомного взрыва. Все остальные страницы пестрели различными комментариями и интервью. Всю четвертую страницу обложки занимал фотомонтаж в чисто французском стиле — симпатичная обнаженная блондинка и через весь снимок броская предостерегающая надпись: «Осторожно: она — русская, радиоактивна!»
Молва подкреплялась и воочию увиденными бытовыми сценками, сеявшими тревогу. Жены и тещи футболистов своими глазами видели, например, как начиная с 28 апреля к их домам по вечерам то и дело подкатывали черные «Волги» с номерами спецгаражей. В машины в спешном порядке (с вещами!) усаживались дети с мамами да бабушками и под покровом ночи срочно покидали Киев. По вечерам были темны глазницы многих окон этих домов, где вместе с футболистами проживало немало высокого начальства. В городе (в «осведомленных кругах») поговаривали, будто академик Б. Е. Патон даже подал на имя одного из руководителей республики докладную, в которой настаивал, чтобы в Киеве была отменена первомайская демонстрация, а население широко бы информировали о радиационной обстановке, о мерах защиты. Тем не менее демонстрацию провели. Население не информировали: это были еще дни полного неведения и умолчания о действительной трагедии на Чернобыльской АЭС.
А у команды киевского «Динамо» накануне решающего матча за Кубок кубков, кроме естественной тревоги за родных и близких, было немало и своих чисто футбольных проблем. Впрочем, возникли они не скопом и не вдруг, а накапливались из месяца в месяц, с того дня, как динамовцы в самом начале года собрались все вместе после очень короткого отпуска.
— Задачи перед командой самые серьезные,— говорил мне, помнится, морозным январским днем Лобановский. Чтобы их решать, нужен полноценный игровой ансамбль. А как в такой ситуации его создать? Пока даже не представляю. Ведь полным составом — вплоть до чемпионата страны и матчей на Кубок кубков — наша команда, похоже, так и не соберется.
