Вопреки показаниям Йодля на Нюрнбергском процессе, Канарис у Гитлера бывал редко: не более четырех или пяти раз в году. После доклада Кейтелю и, при необходимости, переговоров с Варлимонтом или Йодлем он обычно тотчас же возвращался к себе в Николаикен. Канарис не обедал и не ужинал в офицерском казино ставки фюрера, как большинство посетителей, которые старались использовать эту возможность, чтобы услышать от ближайших помощников Гитлера о его последних замыслах и планах. Почти все люди из окружения фюрера были адмиралу неприятны, царившая в ставке атмосфера действовала на него угнетающе. Кроме того, такие трапезы, как правило, сопровождались попойкой, ибо только в подпитии можно было надеяться «выудить» кое-какие сведения из приспешников Гитлера; этот обычай тоже отталкивал Канариса. Спать укладывался он почти всегда в половине десятого. Сопровождающим его сотрудникам он любил полушутя-полусерьезно повторять, что только очень злые люди добровольно бодрствуют после 10 часов вечера.
После провала немецкого наступления на Москву в ставке фюрера царило подавленное настроение. Отставка Браухича, избранного козлом отпущения, должна была убедить даже тех, кто фанатично верил в неизменный успех Гитлера, что Германия потерпела серьезную военную неудачу. (Об отставке Браухича было известно лишь узкому кругу ближайших сподвижников Гитлера, широко об этом не оповещалось.) Поэтому в главных штабах германских вооруженных сил с облегчением и радостью встретили сообщение о вступлении в войну Японии, не задумываясь над тем, что в результате Соединенные Штаты, с их огромным производственным и военным потенциалом, оказались на стороне противника. А вот Канарис четко представлял себе все возможные негативные последствия этого события и предостерегал от переоценки японской победы в Перл-Харборе. Разумеется, как бывший морской офицер, он прекрасно понимал, что уничтожение значительной части американских боевых кораблей на первых порах позволит японцам беспрепятственно осуществлять экспансию в южном направлении. Однако Канарис никогда не упускал из виду колоссальные возможности американской оборонной промышленности. «Не обольщайтесь чересчур, господа, – заявил он начальникам отделов при обсуждении событий в Пёрл-Харборе. – Вы незнакомы с производственной мощью американской судостроительной промышленности. Года через полтора они возместят все свои потери». У участников тех событий сохранились в памяти некоторые эпизоды, связанные с пребыванием Канариса в Николаикене. Как-то раз начальник передового пункта абвера, стоя перед картой с нанесенной на ней обстановкой, докладывал Канарису:
«Мы установили, что против наших 180 дивизий мы имеем 500 русских дивизий. В отношении половины из них у нас есть абсолютно достоверные сведения, что же касается остальных двух четвертей, то вероятность достоверности равна 75 и 50 процентам соответственно. Но, господин адмирал, в Верховном командовании сухопутных войск мне не верят. Таков мой удел». На это Канарис сухо заметил: «Верховное командование вермахта мне тоже не верит».
В самом конце 1942 г. или в начале 1943 г. Канарис в очередной раз в сопровождении одного из начальников отделов посетил ставку фюрера и после разговора с Кейтелем еще некоторое время прогуливался, разминая ноги, по территории «Волчьего логова». Когда он вернулся в Николаикен, его спутник сказал, что в то же время неподалеку расхаживал, разговаривая со своим адъютантом, Гитлер… Настолько близко, что было бы невозможно промахнуться. Долго не думая, Канарис ответил: «Попробуйте-ка!» Обе реплики прозвучали спонтанно и не имели практического значения уже потому, что ни Канарис, ни сопровождающий его начальник отдела не были вооружены. Но они весьма показательны для участников движения Сопротивления, которые все глубже проникались пониманием того, что без физического устранения Гитлера невозможно изменить все усугублявшуюся ситуацию. К этому мнению во время сталинградской катастрофы пришел и генерал-полковник Бек, общепризнанный глава заговорщиков. Все планы переворота того периода, в разработке которых активно участвовал начальник общего управления Верховного командования сухопутных войск, известный своей решимостью генерал Ольбрихт, непременно включали в качестве предпосылки покушение на Гитлера. Правда, в душе Канарис все еще не примирился с мыслью о такой необходимости, хотя разум подсказывал ему, что другого пути нет.
И он не противился действиям своих сотрудников, готовивших условия для убийства фюрера. Канарису было много известно об этих приготовлениях, но он не желал вдаваться в детали.
Во всех подобных проектах неизбежно возникал вопрос о приобретении надежного взрывателя, который не выдал бы себя преждевременно тиканьем. Единственными доступными заговорщикам источниками подобных приспособлений могли служить только 2-й отдел абвера и подчиненная ему дивизия «Бранденбург», владевшие ими на законных основаниях, и Канарис знал, что в этом направлении уже предпринимались практические шаги. Незадолго до неудачного покушения на фюрера в марте 1943 г., подготовленного начальником штаба группы армий «Центр» генерал-майором Хеннингом фон Тресковом и старшим лейтенантом Шлабрендорфом, Канарис сам, вылетая в Смоленск, где находился штаб этой группы, взял с собой несколько таких взрывателей. Со штабным офицером отдела «1с» полковником фон Герсдорффом, участником покушения, его связывали добрые личные отношения, но о готовящемся убийстве Гитлера они между собой не говорили.
Работники отдела «1с» занимались анализом и оценкой полученной 1-м отделом абвера разведывательной информации, поддерживая тесный контакт с преданными их отделу сотрудниками ведомства Канариса. Для него эти хорошие отношения были тем более важны, поскольку с некоторых пор он почувствовал, что в штабе оперативного управления вермахта ему не говорят всей правды о ситуации на фронтах. Поэтому Канарис был вынужден черпать сведения о реальном положении дел на театрах военных действий в отделе «1с» штаба группы армий «Центр». Кроме того, по этим же каналам в беседах в узком кругу – часто с глазу на глаз – он узнавал о злодеяниях СД на оккупированных восточных территориях, которые становились все многочисленнее и масштабнее. Только умением Канариса обходиться с людьми самых различных характеров и внушать им доверие можно объяснить тот факт, что офицеры отдела «1с», не подчиненные шефу абвера, делились с ним секретными сведениями, нарушая тем самым пресловутый «Приказ № 1», который строго запрещал обсуждать служебные дела с посторонними лицами. Немало сотрудников отдела «1с» в течение 1943 г. пополнили ряды абвера, а некоторые из них, как, например, полковники Фрайтаг-Лорингхофен и Ханзен, стали ближайшими помощниками Канариса, заняв вакантные должности начальников 1-го и 2-го отделов.
