В ночь с 4 на 5 июня погода, на наш взгляд, не благоприятствовала высадке десанта. Это мнение разделяли эксперты военно-морского флота. Поэтому командующий 7-й армией генерал-полковник Дольман, умерший во время боев в Нормандии от разрыва сердца, разрешил временно отменить положение боевой готовности и на 5 июня вызвал своих старших офицеров в Ренн для штабных учений.
5 июня сила ветра над восточной Нормандией составляла пять баллов при направлении ост-зюйд-ост. Волнение на море достигало четырех — пяти баллов. Немецкие суда, которые попытались выйти в море для установки минных заграждений, вернулись обратно в гавань, так как штормовая волна грозила опрокинуть тяжело груженные корабли. Приближалось полнолуние, и ночь была светлая.
Хотя отлив в восточной части Нормандии приходился на 5–6 часов утра 6 июня, скорой высадки морского десанта на этом участке побережья не ожидалось.
Около четверти десятого, когда я ужинал в нашей офицерской столовой в Сен-Жермене, за мной прибежал начальник разведки. Он был чрезвычайно взволнован: его подчиненные только что расшифровали английскую радиограмму. Обычно союзники связывались со своими многочисленными агентами во Франции по радио, и нередко нашим специалистам удавалось расшифровывать эти, на первый взгляд безобидные, передачи.
На этот раз радиограмма была необычной. В ней предлагалось мобилизовать все французское Движение сопротивления к предстоящей ночи. Вывод мог быть только один: скоро начнется вторжение.
Само собой разумеется, мы отдали необходимые распоряжения, которые тотчас же вступили в силу. О случившемся сообщили Рундштедту и его начальнику штаба, а также в штаб Роммеля. Самого Роммеля ожидали не раньше следующего полудня, так как он возвращался из Оберзальцберга, где имел встречу с Гитлером. Был разослан приказ об общей боевой готовности, но со многими старшими офицерами связаться не удалось, так как они находились на обратном пути из Ренна в свои части. О расшифрованной радиограмме и принятых в связи с этим мерах донесли в ОКВ.
Все это было сделано довольно быстро. А потом на некоторый срок развитие событий приостановилось. Минула полночь, пробил час, но в Сен-Жермен никаких новых сведений не поступало. Около 2 часов, когда мы уже были склонны считать, что очередная тревога оказалась ложной, вдруг раздался телефонный звонок из штаба группы армий "Б". Нам сообщили о выброске вскоре после полуночи парашютного десанта в Нормандии.
Парашютистов поддерживали планерные части. Вскоре выяснилось, что крупные десанты были выброшены в трех местах: два — на полуострове Котантен, северо-западнее и западнее г. Карантан, а третий — восточнее р. Орн. Штаб группы армий "Б" доносил о принятых им контрмерах и о начале тяжелых боев. Ничего не подозревавший командир нашей 91-й посадочно-десантной дивизии на пути из Ренна попал в один из районов выброски и тотчас же был убит, но об этом в группе армий "Б" еще не знали. В течение ночи удалось установить наименования передовых соединений противника: 82-я и 101-я американские и 6-я английская воздушнодесантные дивизии.
Ответные действия Рундштедта
На данном этапе было совершенно невозможно определить, намерены ли союзники нанести удар где-нибудь еще, но стало ясно, что они должны немедленно поддержать воздушнодесантные дивизии морским десантом, — иначе их лучшим парашютным и планерным войскам грозила неминуемая гибель.
Итак, на рассвете нам следовало ожидать высадки морского десанта. Судя по районам выброски воздушных десантов, морской десант должен был высадиться, вероятно, между рекой Орн и городом Сен-Вас-ла-Хуг.
Пока нам было неясно, наносили ли воздушнодесантные дивизии главный удар или же их действия только предшествовали более сильному удару морского десанта, которому еще предстояло высадиться. Рундштедт придерживался мнения, что если союзникам удастся захватить плацдарм, то они, безусловно, используют его в качестве исходного района для нанесения главного удара. Поэтому было очень важно как можно скорее разгромить вторгшиеся войска.
На Западе находились две танковые дивизии, подчинявшиеся не главнокомандующему войсками Западного фронта, а непосредственно ОКВ, резервом которого они и являлись. На западе Франции стояла 12-я танковая дивизия СС "Гитлерюгенд", а юго-западнее Парижа — грозная учебная танковая дивизия {В немецко-фашистской армии в период второй мировой войны были созданы учебные танковые и полевые дивизии, в которых проходило формирование и обучение поступавшего на фронт пополнения. (Прим. ред.)}. Не дожидаясь согласия ОКВ, Рундштедт приказал этим дивизиям отправиться в распоряжение командующего группой армий "Б". Кроме того, для руководства танковым сражением, в результате которого предполагалось сбросить в море английские и американские войска вскоре после их высадки, он сформировал штаб танковой группы "Запад" во главе с генералом фон Швеппенбургом.
На деле объединить все наши танковые части в единый бронированный кулак так и не удалось. Дивизии задержались в пути главным образом из-за бомбардировок, а когда они, наконец, прибыли на поле битвы, их пришлось посылать в бой мелкими подразделениями. Провал плана Рундштедта в значительной степени определило вмешательство ОКБ.
В шестом часу утра 6 июня Рундштедт получил два важных сообщения. Первое поступило из штаба группы армий "Б". В нем говорилось, что под прикрытием авиации и при мощной артиллерийской поддержке союзники высаживаются между устьями рек Орн и Вир и дальше к северу, у основания полуострова Котантен. Второе пришло из ОКБ. В крепких выражениях Рундштедта отчитывали за его приказ двум танковым дивизиям, которые нельзя было трогать без предварительного согласия ОКБ. "Пока трудно с уверенностью сказать, "где высадятся главные силы, и, кроме того, Гитлер еще не принял никакого решения". Несмотря на уверения Рундштедта, что высадка идет полным ходом, ОКБ оставался непреклонным. Переброска двух танковых дивизий была приостановлена.
Все утро и первую половину дня я, начальник штаба генерал Блюментрит и сам Рундштедт много раз звонили в ОКВ, чтобы узнать, как Гитлер решил поступить с двумя этими дивизиями. Очевидно, он спал и никто не посмел разбудить его. И лишь на своем обычном совещании между тремя и четырьмя часами дня Гитлер решил ввести дивизии в бой. Они немедленно возобновили движение.
Но удобный момент был уже потерян. До 11 часов утра над Нормандией стоял легкий туман. Он мог бы до некоторой степени обезопасить танковые дивизии от воздушных налетов и обеспечить им быстрое передвижение. А теперь туман рассеялся, и весь район, через который дивизиям предстояло совершить марш, усиленно патрулировался авиацией противника. Из-за этой воздушной завесы, накрывшей огромный район от Нормандии до Парижа, движение по дорогам было немыслимо.
