Но работы по аэродинамике не получили признания. На дальнейшие изыскания Циолковский не имел ни средств, ни даже моральной поддержки. Об этом периоде своей жизни ученый писал с горечью: «При своих опытах я сделал много-много новых выводов, но новые выводы встречаются учеными недоверчиво. Эти выводы могут подтвердиться повторением моих трудов каким-нибудь экспериментом, но когда же это будет? Тяжело работать в одиночку многие годы при неблагоприятных условиях и не видеть ниоткуда ни просвета, ни поддержки».
В ходе аэродинамических экспериментов К. Э. Циолковский все больше стал обращать внимание на космические проблемы. Через год после «Грез о земле и небе» вышла статья о других мирах, разумных существах с иных планет и об общении землян с ними, в 1897-м – повесть «Вне Земли», которая в 1918 году была помещена в журнале «Природа и люди», а в 1920-м издана отдельной книгой. Еще в 1896 году Циолковский приступил к написанию своего главного труда «Исследование космического пространства с помощью реактивного двигателя», в котором затронул проблему использования ракетных двигателей в космосе. «Закончив математические записи, Циолковский машинально поставил дату: 10 мая 1897 года, – пишет биограф выдающегося исследователя С. Монахов. – Разумеется, он ни на секунду не подозревал, сколько радости доставит впоследствии историкам находка пожелтевших и измятых листков. Ведь написав дату вычислений, Циолковский, сам того не ведая, закрепил свое первенство в вопросах научного освоения космоса».
Публикация первой части статьи «Исследования мировых пространств реактивными приборами» состоялась в 1903 году в пятом номере журнала «Научное обозрение». Вскоре этот журнал был закрыт жандармским управлением, а все редакционные материалы конфискованы, так что работа прошла незамеченной. В этой статье Константин Эдуардович впервые доказал: единственным аппаратом, способным совершить космический полет, является ракета. И предложил использовать ее для исследования высоких слоев атмосферы, создания искусственного спутника Земли и межпланетных путешествий.
Позже, в 1910 году, К. Э. Циолковский напечатал в журнале «Воздухоплаватель» статью «Реактивный прибор как средство полета в пустоте и в атмосфере», в которой заложил основы теории ракет и жидкостного ракетного двигателя. В 1911–1914 годах появились еще три работы Константина Эдуардовича о космических полетах, а также перепечатка статьи «Исследования мировых пространств реактивными приборами» в журнале «Вестник воздухоплавания». Только тогда учение о реактивном звездолете было замечено общественностью. «Резонанс получился большой, – вспоминал спустя много лет редактор издания Б. Н. Воробьев. – Откликнулись и научно-технические, и популярные журналы, и общая пресса, и изобретатели. Многочисленные авторы выдвигали проекты конструкций реактивных самолетов, популяризировали идею Циолковского о возможности завоевать пространства, выходящие за пределы воздушного слоя Земли, и фантазировали о полном преобразовании в связи с этим структуры человеческого общества».
Надо заметить, что в то время ряд зарубежных ученых и инженеров заявили о своем приоритете. В 1902 году, еще школьником, американец Р. Годдард {28} опубликовал в журнале «Popular Science News» статью «Освоение космоса» («The Navigation Of Space»), посвященную перспективам ракетостроения и межпланетных путешествий. Во второй статье он представил свои идеи, касающиеся многоступенчатого космического корабля, которые совпали с воззрениями Циолковского. Независимо от Константина Эдуардовича Годдард предположил, что выход в космос станет возможным при условии использования реактивного принципа. В 1926 году Годдард впервые произвел запуск ракеты с жидкостным ракетным двигателем.
К 1910-м годам относятся первые идеи в области ракетостроения и космонавтики, принадлежащие немецкому ученому Г. Оберту {29}. Подобно Годдарду и Циолковскому, Оберт был одержим идеей космических путешествий, однако после начала Первой мировой войны занимался исследованиями проблемы реактивного движения. В 1917 году Оберт предложил немецкому оборонному ведомству идею создания жидкотопливных реактивных ракет дальнего действия, намного опередив Р. Годдарда, но предложение исследователя было отвергнуто как несвоевременное. В 1922-м Оберт предложил Годдарду разделить приоритет открытия жидкого ракетного топлива, годом позднее опубликовал книгу «Die Rakete zu den Planetenraumen» («Ракета в межпланетном пространстве») со специальной оговоркой, что любые совпадения с теорией Годдарда являются случайными. Книга Оберта действительно во многом повторяла работы американца, но содержала обсуждение проблемы влияния космического перелета на организм человека и создания искусственных спутников – темы, рассматривавшиеся как раз К. Э. Циолковским. Оберт, правда, в 1929 году написал Константину Эдуардовичу: «Я, разумеется, самый последний, кто стал бы оспаривать Ваше первенство и Ваши заслуги по делу ракет, и я только сожалею, что я не раньше 1925 года услышал о Вас. Я был бы, наверное, в моих собственных работах сегодня гораздо дальше и обошелся бы без тех многих напрасных трудов, зная Ваши превосходные работы», но при этом утверждал, что никогда не заимствовал идей ни у Годдарда, ни у Циолковского и настаивал на аутентичности полученных выводов. Так это или нет, но Герман Оберт значительно продвинул Германию на пути экспериментов с реактивными двигателями и жидким ракетным топливом, что нашло свое применение при разработке ракет «Фау-2» в годы Второй мировой войны.
В СССР декларировалось, что и Годдард, и Оберт, и Вернер фон Браун {30} прибегли к научному плагиату, то есть попросту воспользовались идеями Циолковского, не утруждая себя ссылками на него. Прямых доказательств или опровержений этому нет, однако все трое могли знать о трудах русского ученого, хотя всегда отрицали данный факт и в своих работах К. Э. Циолковского не упоминали.
После развала СССР, на волне «сокрушения кумиров», Константина Эдуардовича, имя которого на протяжении десятилетий было неприкосновенным, объявили банальным «изобретателем велосипеда», не сделавшим ничего значимого для появления и развития космической техники. Мол, советская космонавтика не ведала, что творила, создала ряд «липовых авторитетов». То, что СССР первым «прорвался в космос», было «просто исторической случайностью», а выбор Советским Союзом «пилотируемой космонавтики» в качестве приоритетного направления, дескать, вообще «ошибка здравого смысла». Пассажи в кавычках – цитаты из статьи Г. Салахутдинова «Печальная ошибка здравого смысла», опубликованной в «НГ-Наука» (2000 год, № 9). «Техническая реализация идеи ракеты, в том числе и космической, началась совершенно независимо от Циолковского. Космонавтика как таковая прекрасно развивалась бы через Годдарда, Оберта, фон Брауна, которые, собственно, и стали основоположниками современного ракетостроения», – высказываются другие «иконоборцы» на интернет-форумах.
