Романов и Гришин были конкуренты повесомее и посерьезнее. За каждым был свой крепкий клан. Свои сторонники в ЦК. За ними приходилось крепко присматривать, чтобы не переиграли — не заработали больший, чем у Брежнева, политический авторитет. Это были, как «Кировы» при Сталине. Вроде бы и поддерживают и с трибуны Второго Ильича славят. А что там под трибуной? не бомбу ли замедленного действия кладут? Отсюда, может быть, и перегиб «Второго Ильича» с орденами и золотыми звездами себе на грудь. Наивно укреплялся таким детским игрушечным образом.
А дворцовые интриги против него плелись во всю. То обостряясь, как на сквозном ветру, то затихая, как в штиль, но всегда заставляя Брежнева балансировать на проволоке. Яковлев же, обжегшись на шелепинских «младотурках», но не засветившись, искал то ли по заокеанскому заданию, то ли из собственного неистового авантюризма, с кем бы еще поумнее сыграть в фальшивую игру (много позже он сыграет с Горбачевым и станет таки членом Политбюро, а Горбачева выжмет, как лимон, и выбросит из политики!).
Подняться и стать героем интеллигенции Хромой Бес Решил на русофобии.
У него всегда было одно кредо. Он всегда чувствовал себя в России, как грешник в аду. Перед глазами у него всегда была одна придуманная им самим страшилка-декорация пришедшего за его распутной душой возмездия. Декорация, нарисованная его неуравновешенной, психической больной, маниакальной фантазией в образе некоего русского черно-злато-белого, «фашистского», «националистического» торжества. Его преследуют шизофренические видения: «Разрушительный шовинизм и национализм под флагом патриотизма пели свои визгливые песни». Он и сейчас, даже на старости лет не опамятовавшись, убежден, что русские люди вокруг него — сплошные фашисты: «Уверен, что и сегодня в утверждении агрессивного национализма в России во всех его формах и на всех уровнях значительную роль играют люди и группы, которые рядятся в одежды “национал-патриотов”. Я понимал тогда чрезвычайно опасную роль националистических взглядов, но у меня и мысли не возникало, что они станут идейной платформой развала страны, одним из источников русского фашизма, за которой народы России заплатят очень дорого, если не поймут его реальную опасность сегодня».
У Яковлева всегда был страх висельника, осознающего, что натворил и понимающего что рано или поздно, но таки придут за его душой из преисподней. Такие, как Яковлев, заранее боятся тени. Они понимают, что есть «Неизбежность» — так, кстати, именно и называлась статья В. Чалмаева в «Молодой гвардии», № 9, 1968 г., почти сорок лет назад всколыхнувшая русским национализмом советское интернациональное болото! Даже в гетто были восстания, а мы пока еще не в гетто. Мы-то знаем: возмездие на «оккупантов» придет, потому что русский народ долготерпелив, но ведь, как тяжко сжимающаяся пружина, которая, дойдя до предела, затем разжимается с невероятной силой. Ну, а отщепенцы Яковлевы всегда пытались сыграть на опережение. Заранее в зачатках задавить ростки русского самосознания. Сразу навесить ярлык «черносотенец, фашист» и растоптать.
Он вспоминает, как его безумно напугали русские: «Журнал ЦК комсомола “Молодая гвардия” опубликовал одну за другой статьи литературных критиков М. Лобанова “Просвещенное мещанство” и В. Чалмаева “Неизбежность”. Лобанов обвинил интеллигенцию в “духовном вырождении”, говорил о ней с пренебрежением как о “зараженной мещанством” массе, которая “визгливо” активна в отрицании и разрушительна. Вызывающим было и то что официальный курс… автор объявляет неприемлемым для русского образа жизни. “Нет более лютого врага для народа, чем искус буржуазного благополучия”, ибо “бытие в пределах желудочных радостей” неминуемо ведет к духовной деградации, к разложению национального духа. Лобанов рекомендовал властям опираться не на прогнившую, сплошь проамериканскую (= еврейскую — А.Б.) омещанившуюся интеллигенцию, а на простого русского мужика, который… способен сохранить и укрепить национальный дух, национальную самобытность… Пока власти приходили в себя, журнал публикует статью Чалмаева “Неизбежность”. Как и Лобанов, он тоже осуждает “вульгарную сытость” и “материальное благоденствие”. В статье немало прозрачных намеков на то, что русский народный дух не вмещается в официальные рамки, отведенные ему властью, как и сама власть “никоим образом не исчерпывает Россию”. Такой пощечины власти снести не смогли. На этот раз на статью Чалмаева буквально обрушился пропагандистский аппарат партии, был запущен в обращение термин чалмаевщина”». Понимай: он, Яковлев, как руководитель пропагандистского аппарата приказал на директивной летучке главных редакторов в Большом Доме спустить всех собак на молодежный журнал и даже термин «чалмаевщина» самолично подсказал.
Хромой Бес объявил тотальный поход на «черносотенцев». Но мы в русских кругах над изобретателем термина «чалмаевщина» только посмеивались. Как ни парадоксально, широкая общественность бросилась читать обруганный журнал. В коридорах только о храброй «Молодой гвардии» и шептались. Мол, наконец-то, кто-то за русских заступился. Правду против «них» сказал. Лучшей рекламы, чем бешенство Яковлева, было не придумать. Средний партаппарат был весь в восторге. Знакомые офицеры ГБ наперебой звонили: — Достань журнальчик — для своих «чалмаевщину» размножить!
И тогда Яковлев организовал провокацию.
Крейсером, который должен был сделать новый исторический залп Авроры против пробудившейся от спячки дремучей туземной России, был избран журнал «Новый мир» — тогда «их» цитадель. Бывший зам. главного редактора этого журнала, его идеолог критик А. Дементьев, уже выгонявшийся за «не нашу линию», но рвавшийся вернуться в редколлегию, по заданию Яковлева сочинил громадную статью-донос на «черносотенцев» из «русских клубов». Как излагает содержание статьи сам организовавший ее Яковлев: «Андрей Дементьев резко раскритиковал статью Чалмаева. Дементьев рассуждал в том плане, что Чалмаев говорит о России и Западе языком славянофильского мессианства. От статьи Чалмаева один шаг до идеи национальной исключительности и превосходства русской нации над другими». Но этого пафоса Яковлеву только хотелось. Сделано же все было гораздо топорнее. Опираясь на материалы ведущих идеологов русского движения преимущественно в журнале «Молодая гвардия», А. Дементьев грубо, «по-местечковски» глобально оболгал русские традиции и народность. Статья так и называлась «О традициях и народности» («Новый мир», 1969 г., № 3). Но их он огульно перечеркивал, а подспудно, в виде соблазнительной положительной программы на прозрачных намеках противопоставлял им «конвергенцию». Оба — и сам мастер из «вольных каменщиков», и его подмастерье — были убеждены, что русские — такие туземцы, что не знают что это такое. Что это «ихнее», «вольнокаменщическое», понятное только «посвященным».
