При отсутствии достаточных ударных частей пришлось столь же отрицательно ответить и на вопрос о том, не было ли более целесообразно отнести в районе атаки, который предварительно можно было точно обследовать, позиции назад незадолго пред началом самой атаки. Через это можно было бы временно избежать потерь, а противникам создать затруднения: им пришлось бы продвинуть свою артиллерию еще дальше вперед и предпринять новые подготовительные работы к атаке. Но, в конце концов, маневр сводился бы к обмену прекрасных позиций на менее хорошие и к небольшому замедлению решительных действий, а начальник Генерального штаба придавал большое значение их скорому выполнению. Временной отсрочкой атаки немецкая сторона достигала немногого, но много теряла, так как продолжающееся все дальше напряжение могло еще глубже повлиять на свободу решений и маневра.
Подготовительная деятельность противника продолжалась почти непрерывно до 1 июля. Чудовищные массы снарядов, в большинстве случаев американского происхождения, были брошены на немецкие линии. Все препятствия впереди исчезли совершенно, окопы в большинстве случаев были сровнены с землею. Лишь отдельные особенно прочные постройки выдержали бешеный град снарядов. Еще тяжелее было то, что нервы людей должны были сильно страдать под семидневным огнем.
Французы повели наступление семью дивизиями в первой линии, пятью – во второй, южнее дороги Перонн – Альбер на фронте шириной около 16 килом.; англичане – двенадцатью дивизиями в первой – и четырьмя пехотными с несколькими кавалерийскими дивизиями – во-второй, к северу от французов на фронте шириной около 24 килом. При таком перевесе сил, когда противник в полдень 1 июля пошел наконец в атаку, он неизбежно должен был достичь обычных начальных успехов.
Достижения англичан оказались даже ниже и этого масштаба. Севернее дороги Капом – Альбер они не сделали ни шага вперед, а южнее ее они прошли не много дальше передовых немецких позиций. Французские успехи были крупнее; вся первая германская полоса (Stellung) от Фэ до пункта южнее Хардекура и севернее Соммы была потеряна. Неприятель местами ворвался также и во вторую. Но о том, чтобы намеченный прорыв удался и на этом участке, не могло быть речи. Серьезнее стала обстановка, когда местное начальство, побуждаемое успехами французов, решило очистить остававшиеся в немецких руках части второй полосы в пространстве между дорогой Эстрэ – Фукокур и Соммой, чтобы войска, действительно тяжко обстреливаемые, отвести на линию Биаш – Барле – Беллуа – Эстрэ и тем облегчить их смену резервами, направленными сюда немецким верховным командованием. Поэтому-то противник и мог в первые недели сражения действовать фланкирующим огнем по северному берегу Соммы, что тяжко воспринималось немецкими войсками, занятыми горячим фронтальным боем, и имело большое значение для успехов противника. Но колебания в вопросе о способах обороны были скоро устранены. До конца августа, момента, которым кончается это описание, атакующие не могли затем достигнуть к югу от Соммы каких-либо результатов, более или менее достойных упоминания, хотя в первых числах июля они вновь и вновь бросали на немецкие линии свои штурмовые волны. Впрочем, наступательный пыл и силы французов после первых бурных дней скоро понизились. Недостаток в силах не позволил французскому командованию одновременно нажимать севернее и южнее реки. Поэтому оно по соглашению с англичанами остановилось на мысли главный удар перенести на узкую часть французского фронта севернее Соммы.
Здесь, а также и у англичан борьба продолжалась с упорством. Таким образом, в июле и августе развилось одно из тех материальных сражений (Materialschlachten), в котором с обеих сторон был произведен неслыханный до тех пор расход артиллерии и снарядов, а с неприятельской стороны – и людей. У немцев в последнем отношении, по очень солидным основаниям, дело велось с исключительной бережливостью. Однако число примененных на поле сражения боевых единиц скоро возросло в такой степени, что одна инстанция уже не могла руководить сражением. Поэтому в средине июля командовавший до этого момента 2-й армией, генерал от инфантерии Фриц фон Белов (начальник штаба полковник фон Лоссберг), был ограничен в круге своих распоряжений участком к северу от Соммы, а одновременно с этим на южном участке в командование вновь сформированной 1-й армией вступил прибывший из района Мааса генерал от артиллерии фон Галльвиц,[208] с начальником штаба полковником Бронзарт фон Шеллендорфом; Галльвиц же одновременно командовал и фронтом, в который вошли обе армии.
И вновь несравненные боевые качества тогдашнего немецкого солдата обнаружились в блестящем свете. Борясь постоянно в меньшинстве, под бешеный разгул неприятельской артиллерии он шаг за шагом уступал только там, где уже действительно не было возможности держаться. Всякий раз он был готов вновь оторвать назад что-либо захваченное противником, пользуясь моментом, его слабости. В упорной борьбе потери и у врага, и у друга были велики; но у первого без сомнения тяжелее, чем у немцев. Если уже вечером второго дня сражения было совершенно очевидно, что намеченный французами и англичанами прорыв не удастся, то по истечении первой недели боя германское верховное командование уверенно знало, что противникам также не удастся достигнуть их цели боями на изнурение (Abnutzungskämpfe), к которым после неудачи с прорывом они поневоле должны были перейти. Количество введенных в дело сил, как и потери, у атакующих были в таком несоответствии с таковыми же храбрых защитников, что ослабление или изнурение, как бы долго ни продолжались операции, у врага должно было наступить раньше, чем у нас. В действительности восьминедельные напряженные усилия противника достигли к концу августа лишь того, что Немецкий фронт на ширине по обе стороны Соммы немного большей, чем 20 километров, был отодвинут назад максимум на 7 километров. А германские резервы на Западном фронте к этому времени далеко еще не были исчерпаны.
Сражение на Сомме, также как и события в области Мааса, вследствие искусной пропаганды Антанты, которая, к сожалению, действовала также и в нашей стране, получило для Германии особенно неблагоприятную окраску. По существу, на общий ход войны оно оказало относительно небольшое влияние; рядом с жертвами Антанты и с тем их результатом, что она практически была надломлена на многие месяцы, Соммское сражение, конечно, выдерживало какие угодно сравнения.[209]
К событиям на Итальянском фронте в августе, которые привели к потере правого берега Изонцо, события на Сомме не имеют никакого отношения. Германское верховное командование, даже если бы не наступили дни Соммы, не дало бы никаких германских войск для оборонительных целей в Италии, так как по всему опыту оно не смело рассчитывать на какое-либо благоприятное влияние таковых даже для собственных дел Австро-Венгрии.
