Между тем германская пропаганда начала трубить на весь мир, что близок час свободы Египта. Гитлер считал, что это подстегнет национально-освободительное движение в других британских колониях, в первую очередь на Ближнем Востоке. 3 июля совместным правительственным заявлением Германии и Италии была провозглашена «свобода Египта». Через шесть дней за обедом в «Вольфшанце» фюрер уже строил планы по оккупации этой страны, полагая, «что Египет нужно отдать итальянцам». Он считал, что если Германия направит своего министра-резидента в Каир, то потом дуче может послать своего министра-резидента на Кавказ. Кроме того, Гитлер определил, что после захвата Египта нужно в первую очередь заняться там ирригацией и дорожным строительством.
Роммель же получил согласие и продолжил наступление через пустыню. Однако Гитлера все же терзали сомнения. 17 июля уже во время успешного наступления на Востоке он сказал в своей FHQ в Виннице, что захват Мальты представляет большую важность, но в данный момент осуществить его вряд ли возможно, «пока проводятся наступательные действия на Восточном фронте». Операция была снова отложена.
Тем временем обессиленные длительными боями и переходами войска Африканского корпуса в конце июля были остановлены англичанами у Эль-Аламейна. В то же время на частично восстановленную англичанами Мальту снова вернулись бомбардировщики и подлодки, которые продолжили наносить удары по итальянским конвоям в Северную Африку. В результате в августе туда в качестве пополнения прибыли только немецкая парашютная бригада и итальянская парашютная дивизия, ранее как раз предназначавшиеся для десанта на остров.
В конце августа Роммель предпринял последнее наступление на позиции англичан, после чего последовал сильный контрудар. 3 сентября авантюрный фельдмаршал вынужден был начать отход. Захватить с ходу Каир не удалось.
Что касается Мальты, то время для ее молниеносного захвата было упущено. Гитлер и Муссолини, вероятно, полагали, что у них еще есть в запасе год-два, чтобы наконец-то всерьез заняться войной на Средиземном море. Они никак не ожидали, что уже осенью 1942 г. американцы сумеют организовать крупную десантную операцию в этом регионе, хотя правительство Виши неоднократно предупреждало немцев о ее возможности. Французской разведке стала известна даже дата намечавшегося вторжения, однако в ОКВ только посмеялись над их «чрезмерной подозрительностью». Как писал немецкий военный историк Луц Кох: «Дилетантское отношение к доброкачественной разведывательной информации и поверхностный анализ геополитической ситуации привели к тому, что немецкая сторона не предприняла никаких контрмер, направленных на предотвращение реально существовавшей угрозы».
Впрочем, это было не совсем так. Немецкое командование на Средиземном море во главе с фельдмаршалом Кессельрингом допускало возможность десанта, причем наиболее вероятным объектом считало Алжир и прилегающие к нему территории. Был даже составлен план действий авиации и флота на случай высадки, а подлодки заняли позиции в районе Гибралтара. 7 ноября 1942 г. Кессельринг говорил по телефону с Герингом, который заявил ему, что его видение ситуации неверно и что фюрер считает, что высадка союзников возможна только в Южной Франции. Это лишний раз показывает, что Гитлер в отличие от Черчилля и Рузвельта по-прежнему недооценивал значение контроля над Средиземным морем.
И вот 8 ноября для стран «Оси» снова наступил кризис. Союзники начали операцию «Торч», высадив десант во французских колониях Алжир и Марокко. Немцы далеко не сразу поняли, что происходит, к примеру, генерал Йодль высказал мнение, что огромный конвой проследовал в Средиземное море для «деблокады гарнизона Мальты». Гитлер же предположил, что речь шла о доставке боеприпасов для 8-й английской армии, а возможно, о высадке в Италии или Южной Франции. И лишь через несколько дней стало ясно, что на сей раз интуиция сильно подвела его…
В то же время войска Роммеля оставили Ливию и отступали к своим прежним позициям. Кессельрингу стало ясно, что удержать Северную Африку не удастся. На встрече с Гитлером он прямо сказал: «Африку нельзя удержать. Единственное, что нам остается, это постараться вывезти оттуда как можно больше немцев». Однако подобное предложение вызвало вполне предсказуемую реакцию у фюрера: «Я не собираюсь допускать этого в Африке. Есть глубокие политические причины, почему мы должны удерживать крупный плацдарм в Северной Африке. Если мы этого не сделаем, то для Италии возникнут тяжелейшие последствия».
На просьбу Роммеля об отходе он ответил примерно то же самое: «Обратного хода нет… Я буду тверд, и успех в Африке не заставит себя долго ждать».
По мнению Кессельринга, Гитлер, командование Вермахта и Верховное командование итальянской армии все вместе виноваты в кризисе на средиземноморском театре военных действий, возникшем осенью 1942 г. В ноябре – декабре, когда возникла необходимость снабжать германо-итальянские войска в Тунисе, «Мальта, которая все еще находилась в руках британцев, бросала тень на все вокруг». Кессельринг считал, что в данном случае снова сказалось континентальное мышление Гитлера и его окружения, которые вместо четкого плана действий действовали импульсивно и непоследовательно, находясь под гипнотическим воздействием Роммеля.
Впрочем, по мнению ряда очевидцев, в частности генерала Варлимонта, уже в декабре Гитлер смирился с предстоящей потерей Африки, но пытался выиграть время. И действительно, несмотря на неимоверные трудности, через море продолжали поступать пополнения и новая техника. Фюрер отправил в Тунис даже две роты новых тяжелых танков «Тигр» и несколько батарей реактивных минометов, хотя все это больше пригодилось бы на Восточном фронте, где в то время тоже разразился кризис. В итоге немецким войскам, несмотря на огромное численное превосходство противника, удалось предотвратить быстрый захват Северной Африки и даже нанести американцам несколько болезненных контрударов.
7 апреля на встрече с Муссолини в Клессхейме, близ Зальцбурга, Гитлер заявил, что Тунис будет удержан любой ценой. Фюрер «выиграл время». Группа армий «Африка» продержалась в Тунисе до 12 мая 1943 г., то есть только через семь месяцев после высадки союзникам удалось одержать победу. В плен попали 240 000 человек, то есть получилась катастрофа по масштабам гораздо больше Сталинградской. По указанию фельдмаршала Кейтеля фюреру было запрещено докладывать истинные масштабы капитуляции и потери. Конечно, для самой Германии это еще не представляло опасности, а вот Италия тем самым оказалась на грани капитуляции, став передовым рубежом обороны.
