Когда-нибудь историк с изумлением и отвращением оглянется на переживаемое нами время. Многих, к прискорбию, слишком многих русских охватила умственная болезнь. В своей ненависти к правительству за частые его промахи они, желая свергнуть его, становятся в ряды мятежников и решаются на измену перед Родиной.
Трудные вопросы ставила жизнь, и не думать о них было просто невозможно. Страна переживала последствия русско-японской войны, и одним из главных было тяжелое финансовое положение. Для улучшения дел в экономике срочно требовался внешний займ, о чем неоднократно говорил министр финансов С. Ю. Витте. Но соглашались с этим далеко не все. Мешали решению важнейшего вопроса, считал Константин Константинович, «эти люди, например Гапоны, Максимы Горькие и разные конституционные демократы». Как же выйти России из столь унизительного положения?
Ответы на мучительные вопросы современности великий князь пытается найти в прошлом родной страны. Весной 1906 года он читает книгу А. Н. Пыпина «Общественное движение при Александре I» и, перевернув последнюю страницу, записывает в дневнике:
…Не принадлежу ли я к числу реакционеров – обскурантов и староверов… Я в корне расхожусь с многими из академиков, сочувствующими современному «освободительному движению», т. е. попросту революции. Но я вижу истинное освобождение вовсе не в том, где его ищут эти господа…
А в чем же? В цивилизованном развитии общества и всеобщем просвещении. В годы Первой русской революции, принесшей немало испытаний и тягот стране, великий князь решительно отвергал насилие, справедливо считая, что с его помощью невозможно решить «больные» вопросы, ослабившие Россию.
В тревожные месяцы 1905 года поэт К. Р. не написал ни одного стихотворения. Причину этого он объяснял в одном из писем: «За последние годы муза скупо дарит меня своими улыбками, а я не хозяин своего вдохновения и вызывать его насильно не умею». Дело, конечно, не только в этом. Все его помыслы в это время – о политике, о судьбе страны. А ведь великий князь – «чистый лирик», вовсе не «буревестник», и революционный вихрь, охвативший Россию, не может вдохновить его на создание поэтических произведений.
Но была тут и другая причина – чисто личная. 10 мая 1905 года умерла крохотная дочь Наталья, и это стало незаживающей раной в душе Константина Константиновича. Лишь год спустя – 10 мая 1906 года, он нашел в себе силы откликнуться на эту утрату:
Угасло дитя наше бедное
В расцвете младенческих дней;
Все грезится личико бледное
Мне милой малютки моей.
Утешением для родителей стало лишь рождение еще одной дочери – Веры. 11 апреля 1906 года Константин Константинович пишет об этом важнейшем событии: «…Жена очень страдала, помнится, ни один ребенок не давался ей так болезненно. Почти не было перерыва между схватками…» Наконец приехал лейб-акушер профессор Дмитрий Оскарович Отт, чтобы помочь роженице, и вскоре – свершилось!
…Мы с женой с блаженством услышали крик нашей маленькой Веруси. И сразу прошли у жены боли, она опять стала веселая и довольная, а сверх того безмерно счастливая появлением дочурки. Господь как будто вознаградил нас за утрату нашей бедной милой Натуси…
Великий князь очень волнуется о здоровье жены, но на следующий после родов дочери день – «ни слабости, ни нервности, настроение прекрасное…» А тут еще и императрица приехала, передала для Елизаветы Маврикиевны «букет из чудных роз».
…Княжна Вера, к огромной радости родителей и всех домочадцев, родилась здоровенькой, она хорошо растет и прибавляет в весе. И на время семейные заботы и радости заслоняют от великого князя все остальное. 23 апреля он пишет: «Нашему прелестному Георгию минуло 3 года», а ровно через неделю – 30 апреля, были крестины Веруси. Правда, «справили их самым скромным образом, без церемониала, почет. караулов, салюта и пр. Было только семейство, запросто, кто в сюртуке, кто в кителе, и близкие домашние. Тем не менее залы были чудесно убраны цветами и растениями. Прибыли из Петергофа и Гатчины их величества…»
Да, очень изменилась за последнее время жизнь императорской семьи. Даже праздники стали намного скромнее. Жизнь словно предупреждала, что прежнему размаху уже не бывать. Но сам Константин Константинович, кажется, не замечает этого. Рождение младшей дочери дает ему новые силы. Радость он выражает в поэтических строках «Сонета к ночи», который написал за несколько дней до крестин княжны Веры:
Какой восторг! Какая тишина!
Благоуханно ночи дуновенье,
И тайною истомой усыпленья
Природа сладостно напоена.
Тепло. Сияет кроткая луна…
И очарованный, в благоговенье
Я весь объят расцветом обновленья
И надо мною властвует весна.
Апрельской ночи полумрак волшебный
Тебя, мой стих мечтательно-хвалебный,
Из глубины души опять исторг.
Цветущую я созерцаю землю
И, восхищен, весне и ночи внемлю;
Какая тишина! Какой восторг!
Глава двадцатая
Государственная дума
Глубинные общественные потрясения, давшие толчок Первой русской революции, поставили перед самодержавием многие наболевшие вопросы. Один из важнейших – привлечение выбранных народом депутатов к государственному управлению. Впервые об этом заявил еще в 1904 году министр внутренних дел князь П. Д. Святополк-Мирский. Однако в ту пору у него нашлись могущественные противники, которые помогли отправить «возмутителя спокойствия» в отставку.
Но жизнь в России бурлила, как кипящий котел, и уже в следующем году император был вынужден под давлением общественности пойти на некоторое ограничение самодержавия и объявить о созыве Государственной думы.
Официально народное представительство в России было учреждено манифестом от 6 августа 1905 года под давлением либерального крыла правительства С. Ю. Витте, который решил не накалять обстановку в стране и создать представительный орган власти. Об этом так говорилось в документе:
Ныне настало время, следуя благим начинаниям их, призвать выборных людей от всей земли Русской к постоянному и деятельному участию в составлении законов, включая для сего в состав высших государственных учреждений особое законосовещательное установление, коему предоставляется разработка и обсуждение государственных доходов и расходов.
Манифест от 17 октября 1905 года расширил полномочия Думы, но контроль над ней было решено осуществлять через избирательное законодательство. Как следует из документа, первоначально предполагался только законосовещательный характер нового органа. 23 апреля 1906 года Николай II утвердил Свод основных государственных законов, который Дума могла изменить только по инициативе императора. В этих законах, в частности, предусматривался ряд ограничений деятельности российского парламента. Главным было то, что вся исполнительная власть в стране подчинялась только царю. Он назначал министров, единолично руководил внешней политикой государства, ему подчинялись вооруженные силы, он объявлял войну, заключал мир, мог вводить в любой местности военное или чрезвычайное положение.
