Разобравшись, что в момент убийства самолеты в Ростов летали из Домодедова, с помощью Московской областной прокуратуры стали проверять корешки авиабилетов, выписывать пассажиров. В московских гостиницах взяли сведения о постояльцах из Ростова. Кто же мог знать, что преступник жил в заводском общежитии, а билет на самолет не достал и уехал поездом…
Костоев посылал запросы во все уголки страны. Он регулярно получал сводки местных угрозысков, в том числе из Узбекистана. Но о двух убийствах, совершенных во время ташкентской командировки, информация не поступила. Не сообщили Костоеву ни о неизвестной женщине, которой Чикатило отрезал голову на берегу Чирчика, ни о девочке Акмарал, чью смерть тамошние милиционеры списали на беспечность погибшей: сама, мол, по неосторожности попала под ножи кукурузоуборочного комбайна. Случись иначе, на Чикатило могли бы выйти еще в конце восемьдесят пятого года.
Опять не повезло.
Прицел был установлен верно, но выстрелы пришлись мимо цели.
В декабре 1985 года Костоев, верный идее поиска в электричках, вместе с Бураковым забрасывает целую сеть, уйти из-под которой, кажется, невозможно. То, что они в «Лесополосе» предприняли, на профессиональном языке называется массовым следственным действием по физическому прикрытию. Проще говоря, это когда патрулируют и сопровождают силами милиции все электрички, вдоль хода которых обнаруживали в лесополосах женские и детские трупы.
Группы сопровождения передавали друг другу пригородные поезда от станции к станции, как на конвейере. Это продолжалось без перерыва полгода, до июля 1986 года. Милиционеры и самые надежные дружинники с раннего утра до поздней ночи вглядывались в мужские лица, сличали с рисованным портретом вероятного преступника, проверяли документы, задерживали подозрительных, устанавливали личность, тщательно эту личность проверяли. Потом извинялись и отпускали.
Убийца так и не попался в сеть.
Он и не мог в нее попасться, потому что сам участвовал в ее забрасывании.
Внештатный сотрудник Управления внутренних дел Андрей Романович Чикатило, выпускник Ростовского университета, солидный работник большого завода, наряду с другими участвовал в патрулировании электричек, не испытывая ни малейшего желания быть пойманным или поймать самого себя.
Но он знал, что на него устроена облава.
1986 год выдался чистым. Трусливый и осторожный, он вновь стал убивать только летом 1987 года и подальше от дома — на Урале, в Запорожье, Ленинграде. К привычным домашним убийствам он вернется позже, когда убедится в своей неуязвимости и безнаказанности. Примерит свой черный колпак и вновь обнаружит, что он ему впору. А пока он залег на дно.
В апреле восемьдесят восьмого года он изнасилует и убьет молодую женщину, имя которой не установлено и по сей день. Если раньше мы несколько раз позволяли себе критику в адрес милиции — впрочем, генерал-майор милиции Колесников поступал так же, — то теперь, может показаться, излишне нахваливаем следователей прокуратуры. Чего, спрашивается, их хвалить — Чикатило-то по-прежнему не пойман!
Так уж сложилось, что сыщики уголовного розыска и следователи прокуратуры — стороны конкурирующие, ревниво относящиеся друг к другу. У двух ведомств, которые разными методами делают общее дело, это явление обычное. Милиция считает, что на ее долю выпадает черная, неблагодарная работа: первый контакт с преступлением и преступником, первая встреча с трупом, а следователи прокуратуры приходят на готовенькое. Последние упрекают милицию за топорную работу, недостаточную квалификацию, незнание процессуальных законов, противозаконные, пусть даже из лучших побуждений, действия.
И в том, и в другом есть, немалая доля правды. Нам не по чину брать на себя роль арбитров в этом извечном споре. Попробуем, насколько это возможно, сохранить объективность и рассказывать о событиях без прикрас. Тем более что есть милиция — и милиционеры, следствие — и следователи. Нам симпатичны не ведомства, а люди с обеих сторон. Сами же они относятся друг к другу с должным уважением. Как профессионалы к профессионалам.
У следственной бригады Костоева были некоторые преимущества: она подключилась к «Лесополосе», когда многое прояснилось — и еще больше было изломано дров. Вина за первые неудачи, как ни рассуждай, ложится на милицию. Но, с другой стороны, довести работу до конца одним работникам прокуратуры, без милиции, без бессонных ночей Буракова и его людей, тоже вряд ли удалось бы — не хватило бы рук и ног. Бесконечные массовые проверки, многомесячное патрулирование… Не надо считать, кто сделал больше, а кто меньше; оставим эту тему, ненужную и неблагодарную, газетам второго разбора.
Но за что, собственно, хвалить совместную работу двух ведомств, если хорошо продуманные и большими силами проведенные операции дали результат только через пять лет? Не слишком ли долго ловили монстра, который продолжал насиловать и убивать буквально под носом сыщиков и аналитиков?
Вопрос хорош, но позвольте задать и встречный вопрос: а есть ли нормативный срок ловли маньяков?
Мы не знаем — и никто не знает, — можно ли было сделать эту работу быстрее.
Во-первых, напуганный убийца залег на дно. Многие жизни были сохранены, а следствие получило драгоценное время для анализа и поиска новых ходов. Во-вторых, следователи не теряли времени зря: безуспешно преследуя филолога-людоеда, они раскрыли попутно более тысячи других преступлений. В деле Чикатило есть потрясающая воображение цифра: на причастность к «Лесополосе» проверены полмиллиона человек.
Рассказывает Амурхан Яндиев: «Мы получили сообщение, что некий молодой мужчина пытался затащить прохожую в свою машину. Сорвалось. Потом приставал к другой, к третьей. Вместе с Сизенко, тогдашним замначальника Батайского угро, мы взяли в Батайске этого человека. Поначалу я решил — «наш». Работал снабженцем, много ездил. Электрички никто со счетов не сбрасывал, но нельзя исключить, что разыскиваемый нами человек разъезжает на автомобиле. Не зря же мы столько автомобилистов проверили…
За этого парня мы взялись крепко. Нет, никаких запрещенных методов дознания, я категорически против этого. Но когда с аргументами в руках припираешь к стенке, выкрутиться очень трудно. Иногда мне казалось, что вот-вот — и он признается в «наших» убийствах.
Мы его основательно проверяли. И сняли с него подозрения по «Лесополосе».
Я считаю так: если ты честный сыщик или следователь, то обязан не семь, а сто раз отмерить, прежде чем отрезать. Режешь ведь по живому. Я раньше был коммунистом, но и тогда истинную веру, полученную от родителей, не потерял. Когда-то придется уйти на тот свет со всеми своими грехами. Самый страшный — страдания невинного человека.
