Так Федоровым под конец проникся: на что тут тратится изобретательность мозга и энергия рук! Производить все больше разного ненужного! И менять и обновлять вещи. А душу — запустить.
Хотя хороший мне вчера вопрос задал один:
— Почему в американцах — живая религиозность, много церквей и их посещаемость, а совсем это не отразилось в их философии; тогда как в Европе — о Боге, идеализм, теология как развиты?!
— Да потому, что у американцев Бог — в душе. Я читал книгу Конрада Хилтона «Будь мой гость» — того Хилтона, чьи отели, его имени, — по всему свету, — так он из детства, от родителей вынес два правила-принципа: Pray and Work = «Молись и трудись!». Он шел с утра в церковь, молился, заряжался энергией, а потом полный день работал мощно. А европейские умы: Декарт, Кант, Гегель в душе — сомневающиеся, и потому ищут ДОКАЗЫВАТЬ Бога, его бытие. Атеисты потенциальные — потому им потребно держать Бога, Дух — в объекте, не имея его в субъекте.
Я буду в очередях стоять и зубами ляскать, а тут Эпштейн будет меня культурологически доканывать.
Надо было не быть толпою и уважать страты в Социуме: власть партийной аристократии понимать как меньшее зло. А сам будь аристократом Духа, кем и был. А теперь надо мной будет надругиваться худший, чем партийный идеолог-аппарат- чик (который в душе-то меня уважал), а — рыночное мурло, который цинически отшвырнет мою неуклюжую рукопись и предпочтет то, что на тупой уровень публики больше сработает.
И, конечно, отбор шел сюда и идет — самых эгоистически сильных и бессовестных. На них и ими росла Америка, ее субстанция и богатство.
Но Бог отмщает — скукой и механикой. (Хотя вру: вон как смеются!)
Вон какой сервис в аэропорте!
Да ведь по-еврейски устроились: оторвались от земледелия! Лишь 3 процента сидят на земле! Все прочие — горожане! Обслуживают друг дружку! Торговлица!
Это бедный Федоров земледельческим населением думал, а тут все сорвались с земель и кладбищ.
И жить только настоящим и для себя. И Бог нам да помогает и освящает нас таковых, самодовольных.
Но с какой деловой, хищной женщиной позавчера имел в ресторане ужин!.. Только я приехал в Кеннан-центр, мне секретарша передает message — «сообщение»: Ольга Матич приглашает меня после лекции завтра на обед. Я позвонил, сказал, что после лекции меня заберет Питер Рэддауэй, — и договорились на тот же день вечером встретиться у «Замка».
Она занимается Зинаидой Гиппиус и связывает с «новыми людьми» Чернышевского. А про меня слышала, что «Русским Эросом» занимаюсь. Я обрадовался: с кем-то вечер провести и поужинать на халяву.
Оказалась сухощавая, высокая, потомок Шульгина, из первой эмиграции ее родители, — в Сербии. Повела во французский ресторанчик. Я растаял:
— С прекрасной дамой, да об Эросе беседовать — под вино и французский ужин!
Но когда увлекся есть суп и на время замолчал, она раздраженно подстегнула:
— Вы что: не можете есть и говорить?
Потом я разговорился под вино и кучу ей идей надавал. Она вытащила блокнотик и записывала. (Подобно как Эпштейн: когда мы ходили с ним и его женой втроем на уроки Иврита — в то время, как я думал — писал «Еврейский образ мира» в 1977 году, — он пригласил к себе на ужин с вином, я раскукаре- кался, а на ближайшем занятии он показал мне блокнотик, где 43 пункта с моей беседы записал. — 24.12.94).
Оказывается, она — 4-я жена Алика Жолковского (и он у нее не первый и не второй…), оба в Калифорнии, в Лос-Анджелесе она. Зав. кафедрой литератур. Здесь имеет «грант» на полгода и гонит свою тему: «Ритуал любви в России с 60-х годов XIX по 40-е XX» — что-то такое. Зинаида Гиппиус (по ее пониманию) разыгрывала Клеопатру и была девственница. Жизнь экспериментальная — втроем: с Мережковским и Философовым. Те — педерасты. Тема фиктивного брака.
Я ей еще подал — Лосева: монастырь домашний. В советских условиях его Валентина не могла пойти в монастырь, так он предложил «целибатный брак» — и зместе так пресуществляться в Дух! С Соловьева это…
…Уж на полтора часа опоздание. Там Боб Эдварде приехал встречать — в Сент-Луисе. А я и не вылетал еще. Пилот время от времени извиняется за задержку: что-то чинят. А публика до чего спокойна! Не нервничают.
Так вот: хищная женщина — высасывает идеи. А я ей подкинул на следующий день еще ксероксы из «Русского Эроса» и про «Национальный идеал женщины в болгарской литературе» и «Жизнемысли». И стал унизительно предлагать — пригласить меня бы им на курс лекций или на конференцию какую: я ж универсал и что-то могу интересное обо всем сказать… Она пожала плечами. Мне самому противно себя стало. Но какая жесткость! Я перед лекцией послал гулять по рукам две свои книги, она уже заметила из «Русской Думы», что ей нужно: «Вы оставьте книгу!» Я собирался подарить ее в Кеннан-центр. Но оставил Питеру Рэддауэю распорядиться: вроде обещал пристроить мою книгу в какое издательство. Его покровитель — библиотекарь библиотеки Конгресса Биллингтон (?) — на должности как бы первого интеллигента Америки. И для него отзыв обо мне Лихачева, первого интеллигента СССР, важен будет.
16.12.91. Жду на пересадке в Чикаго. Устал. Душновато. Есть хочется. Еще час ждать отлета в Нью Хэйвен — «домой», в Миддптаун. Надо бы работать: «Россию» дописывать. Но лишь на свое, интимное, рука подымается писать.
3 дня и 3 ночи был в семье Роберта и Молли Эдвардсов — с тремя детьми. Благоухание. Святое семейство. И чую их семейную идиллию — как посев и продолжение нашей со Светланой, Настей и Ларисой. Ведь они год жили в Москве в 1980-м и ходили к нам часто, и ужинали, и мы друг другом проникались. Они ж были молодожены, без детей. Он — аспирант Майкла Холквиста и перевел мой «Космос Достоевского» и взялся переводить «Зимой с Декартом» и уже перевел страниц 200. И переслал рукопись в Америку. Но не нашел издателя, пошла их жизнь, переезды… Она ж серьезно занималась детским театром и писать пьесы собиралась. Но вот пожертвовала собой для детей: сама их учит. Джеймсу — 9, Чарли — 6, Хане — 2: сосет еще грудь, прикладывается.
А в доме все дышит любовью, душой и умом: детские рисунки наклеены, карты географические, нравственные изречения, алфавита буквы.
Приняли католицизм 8 лет назад (а были в методизме). Серьезно к выбору религии относятся (чуют себя вправе — выбирать). Их основания: в католицизме больше мистических элементов, красоты и праздника. В то же время он достаточно рационалистичен, в нем уму пища, как и в протестантизме. В православии же ум забыт и забит: ему мало пищи.
Вчера в местную католическую церковь с детьми на воскресную мессу и в воскресную школу ездили (и я). Понял притягательность католической мессы: и пение, и молитва, и проповедь…
