Шмидта узнают сразу и безошибочно. Борода стала знаменита на весь мир. Его приветствуют особо горячо. Узнав кого-нибудь из Героев, тоже кричат об этом. Представляю себе, что чувствуют сейчас все они. Трудно, наверное, выдержать такой напор. Но выдерживают. Едут спокойные, улыбаются, отвечают на приветствия помахиванием рук. Рядом с летчиками их жены, дети. Вот, наверное, самые счастливые люди на свете. Еще бы, их мужья, их отцы Первые Герои Страны.
Смотрю на Героев. О чем они сейчас думают? За время пути по железной дороге им пришлось в каждом городе, на каждой станции выдерживать весь этот поток приветствий. Даже устали, наверное.
Наконец, колонна ушла в сторону Кремля. Оцепление снято. Люди заполнили улицу и продолжают переживать. Праздничное настроение царит повсюду. Все смотрят друг на друга, как на лучших своих друзей. Это же надо: так сплачивает совершенно незнакомых людей одна общая идея. Одна великая общенародная радость в связи с таким блестящим окончанием эпопеи спасения. Все стали на это время совсем родными. И как хорошо улыбаются друг другу. С какой гордостью думают сейчас и о своей Родине, и о ее героических свершениях. И как здорово чувствовать себя частицей всего народа, которому выпало на долю творить героическую историю.
Так думал я, возвращаясь домой, опьяненный всем виденным, всем пережитым.
Демонстрации
Сколько помню себя, всегда вспоминаются первомайские и октябрьские демонстрации, в которых мне пришлось участвовать. Вернее, присутствовать. С самого маленького возраста.
Отец брал меня на демонстрации еще тогда, когда я был в детском саду. Не помню, брал ли он при этом с собой и Иру, была ли с нами мама. Помню только, что я сижу на плечах у папы, крепко обхватив его голову. А он держит мои ноги. Мы находимся на Красной площади. Тут полно народа. Идут колоннами. Мы тоже в какой-то колонне. Вокруг много цветов, много знамен, портретов, воздушных шаров, транспарантов, макетов. Глаза разбегаются. Сейчас трудно вспомнить все эти макеты и портреты, все эти лозунги. Да и не обязательно это. Но об одном, глубоко врезавшимся в память, расскажу.
Представляете, на грузовом автомобиле, борта которого обтянуты кумачом, стоят две огромные фигуры, рабочий с большим молотом и буржуй толстопузый с широкой белой лентой поверх черного фрака. На ленте только цифры: единица и много-много нолей. Папа говорит, что это значит, что он очень богатый человек, что у него миллионы. Рабочий время от времени поднимает свой большой молот и бьет им по черному цилиндру. Около этих фигур большая надпись: "Наш ответ Чемберлену!", или Керзону, сейчас уж и не помню. Папа объясняет, что Англия что-то делает плохое против нас, но мы ее не боимся. Когда мы приблизились к этой машине, то я увидел, что внутри этих огромных фигур Рабочего и Буржуя находятся люди, они изнутри делают все эти движения молота. Они смотрят через маленькие прорези в одежде и смеются. Даже Буржуй смеется, когда по его цилиндру ударяет Молот.
И еще одна интересная машина: на ней одетый в позолоченную рясу поп, рядом с ним в черной поддевке поверх синей косоворотки и в черном картузе пузатый человек. На его пузе надпись — "Кулак". А что это значит, я не знаю. Папа говорит, что это деревенский буржуй. Рядом с ним маленький юркий человечек. Надпись: "Подкулачник". Еще какие-то люди. Это все всякие враги. А над ними на специальном помосте два человека — рабочий и девушка-работница с красной косынкой на голове. В руках у них Знамя. Они в красных костюмах. Вокруг них много знамен. Они что-то кричат в толпу, которая им аплодирует. А враги только за головы хватаются. От впечатлений голова кругом. Мы возвращаемся домой, где нас ждет вкусный праздничный обед.
Помню еще, как нас, ребятишек из детского сада, возили по праздничному городу на автомобилях. Борта машин обтянуты красными полотнищами, украшены гирляндами из цветов. В машине деревянные скамейки. Нам строго запрещают садиться на борт. Это опасно.
Только на скамейках, и только спокойно и чтобы не баловаться. В руках у нас красные флажки. У некоторых воздушные шарики и цветы.
Мы кружим по праздничным улицам центра Москвы. Кричим "Ур-р-р-а!", отчаянно размахиваем флажками. Нас приветствуют прохожие. Они тоже на празднике. В руках у многих цветы, флажки или даже шарики. По Москве идет гуляние.
Младшие классы школы на демонстрации не ходили. На машинах нас не возили. Приходилось самостоятельно, или с родителями, выходить на праздничные гуляния. Когда подросли, перешли уже в старшие классы, то стали принимать участие в демонстрациях. Это было святым делом для всех нас. Помню, я просыпался рано-рано. Одевал выглаженную пионерскую форму, повязывал шею красным галстуком и долго изнывал, пока не приближалось время для ухода в школу. Форма у нас была красивая — белый верх, черный низ. Белые носочки. Красные галстуки. Очень нарядно. Даже в зеркало приятно посмотреть.
Наскоро позавтракав, отправляюсь в школу. На улицах встречаются спешащие к себе в организации люди. Они тоже будут участвовать в демонстрации. Все веселые, улыбаются. Многие с цветами.
На улицах только люди. Трамвайное движение снято. Можно спокойно идти по середине мостовой. А над нами во всю орет радио. Почти на всех домах на крышах установлены радиорупора. Они настроены на всю громкость. Передаются только праздничные песни. Играет бодрая музыка. Все это создает особое праздничное настроение.
В школе мы долго ждем своего выхода. По радио уже передают репортаж с Красной площади. Там военный парад. Слышится грохот танков. А над головами вдруг проносятся в сторону Красной площади самолеты. Медленно в строю проплывают тяжелые бомбардировщики. Их обгоняют стремительные истребители. Тоже звеньями, эскадрильями. И вдруг совсем неожиданно, оглашая воздух страшно нарастающим гулом, проносится ястребок. Это какой-то особый скоростной истребитель. Он летит низко над крышами домов и где-то над самой площадью вдруг взмывает резко вверх. Эффектно. За ним тоже самое проделывают еще и еще такие же ястребки. У нас уже шею ломит от того, что мы стоим, задрав головы. От грохота некоторые стоят с открытыми ртами.
Наконец, мы строимся в колонны по шесть в ряду и возглавляемые директором школы Иваном Кузьмичом, учителями и старшей пионервожатой, идем с нашего Мерзляковского переулка на Большую Никитскую улицу. На нас смотрят, нам машут приветственно руками. Мы горды, мы счастливы. Мы идем на Красную площадь. А над нами проплывает дирижабль. Это тоже поднимает настроение. А в воздухе полно воздушных шариков разных цветов. Дома украшены флагами, плакатами. На стенах праздничные плакаты вместо афиш о спектаклях. Очень много цветов.
