— А вот это действительно круто! Боже, да еще каким гипюром отделаны! Видимо, стоит кучу евриков — на них, наверное, можно было купить меня всю с потрохами…это что тоже дары от парижской сестры? Все-таки ты неисправима, — хохотала подруга детства Кети, доставая из чемодана мои парижские трофеи.
— Кто бы говорил! — Не осталась я в долгу. — Вот опять в твоих покупках больше всего нижнего белья!
— Так же, как и в твоем гардеробе, дорогая!
40 лет прошло с первой нашей встречи в школе, а мы все еще как дети, подумала я про себя и поблагодарила бога за это.
Я выбрала журналистику, пиар и политику, а Кети родители отправили учиться в Лондон.
Холеная, словно красивая восковая фигура от Тюссо, черноволосая и зеленоглазая Кети удивительно была похожа на одну из девушек с рекламных буклетов косметики Lancome, из-за чего ее даже в Лондоне часто останавливали. Зато фейс-контроль в ночных клубах она проходила без проблем! Не успев вернуться на Родину, она сразу же вышла замуж за любовь всей жизни — Гио, и теперь в их семье рос маленький красивый человечек. Полученное в Англии образование и практику Кети использовала по назначению и сейчас возглавляла самый большой торговый центр города. Несмотря на то, что каждый день она сама непосредственно имела дело с модными и красивыми вещами, мой вкус она тоже ценила.
Мой гардероб всегда отличался от того что носят в Тбилиси или даже на Кавказе. Можно было позволить себе чуть-чуть дерзкости, но не на грани вульгарности, а пара десяток выходных платьев, которые, исходя из профессии, нужны были, в основном, для благотворительных концертов или новогодних вечеров, совершенно не «кричали», а пощупав, можно было сразу убедиться, почему я выбрала именно их в качестве постояльцев огромного гардероба в стиле а-ля «чем больше влезет». Да, это было именно то, что стоило посмотреть, пощупать и приложить к щеке.
Вот, и сейчас мы колдовали над чемоданом, а заодно обсуждали все детали путешествия. Дело в том, что я ездила сначала во Франкфурт по издательским делам, ведь во Франкфурте, как известно, каждый год проводится книжная ярмарка — вот уже пять столетий … ну а по дороге Париж… а как же без Парижа, где меня ждут моя двоюродная сестра Кейт, друг Цецо с очаровательной женой и сыном и, конечно, мой дорогой сердцу любимый, страшно вонючий французский сыр!..
— Эх, подружка, кажись стареем, бельишко-то я прикупила, а дефилировать, чтобы оценили, не перед кем — думаю, быть им невостребованными! — Я приправила слова печальным драматизмом и тяжело выдохнула воздух.
— Постой, не глупи, есть еще порох в пороховницах! Просто, думаю, мы переутомились. Вот закончится этот сезон, оставлю сына свекрови, и, давай, дернем куда-нибудь — я, ты и Гио. Потом появится кто-то, кому ты покажешь свои приобретения, а может и новыми брендами пополнишь гардероб! — В голосе Кети обозначился оптимизм.
Она с параллельной тревогой набирала домашний номер телефона. Уже три дня как у сына — была высокая температура.
— Да, не хочу я, чтобы кто-то мне что-то покупал, — вырвалось у меня. — Лишь бы моего не отбирали — город-то переполнился альфонсами, горлохватами и геями.
— И чего тут удивляться, если никто нормальный не появится? Как представлю, что двое волосатых мужиков друг друга тискают — аж тошнит! — сказала Кети и поморщилась.
— Мне ли тебя учить? Это ведь ты вращаешься в «элитных» кругах, а у нас, в бизнесе, относительный натурализм! Нет, я просто кайфую от репортажей твоих коллег — когда знаешь точно, что паренек в тот вечер, ну вот, буквально только что подставлял одно место, а ты в интервью с серьезной миной спрашиваешь: «Почему вы столько времени не женитесь?». Каково, а?
— А знаешь, Кет, я порой думаю, что я и подобные мне развращают общество. Пара-тройка признаний, правды, и, может, общество очистилось бы… к примеру пусть все называется своими именами: гей — геем, а не политиком либералом, водитель такси — водителем такси, а не профессором с двумя дипломами, мясник мясником, а не врачом, у которого пациенты как мухи дохнут, сука сукой, а не подругой депутата, вот только с грузчиками и рабочими все предельно ясно!
Вообще-то, если хочешь знать, извращений среди рабочих, по статистике, намного меньше!
— Ну вот, нашлась тоже мне — эксперт! Это почему же — раз твои грузчики не носят вырезанные на заднице кожаные брюки да? — послышалось сзади и к нам присоединилась Марина, необходимое соединяющее третье звено нашего детства.
— Маринка! Офигенно выглядишь! — оценили мы подругу и понеслись дальше.
— Слушайте девочки, вы же обе журналистки, когда вы в своем интервью пишете якобы о скандале, на самом деле это для респодентов классный пиар! Ну кому какое дело, кто, с кем?
— Да, ты права, в стране бардак. Кому интересно писать о чьих-то туфлях, задницах или штанах? Кого, скажи, сегодня удивишь сандалями Prada или сумкой Gucci, тем более, что, как правило, и одно, и другое — дешевая подделка? Или знаешь, еще какой вопрос сводит меня с ума? «Расскажите курьез из вашей жизни» — и пошло-поехало… Сотни раз услышанные и рассказанные одним и тем же гнусным, самовлюбленным типом одни и те же ржавые истории — это полная безвкусица, хрень просто! — Марина закурила.
— Девочки, приготовьтесь! Я решила написать всю правду о ситуации в стране, — вымолвила я давно приготовленную тираду.
— Ну вот она допрыгается, пока ее не посадят, — прокрикнула Кети — и тоже закурила.
— Нет, определенно, Европа тебя сводит с ума! Что за бред? Свихнулась, что ли? Значит, ты будешь писать о том, кто есть кто в нашем городе? Что политики лгут, король голый, гей-парад на носу и что эта нафталиновая тема — «Лучшие женихи» и «Настоящие мужчины» — от начала до конца фарс и ширма? И еще напишешь о том, как руководители модельных агентств, которые, как правило, лесбиянки, заманивают в силки маленьких девочек? Это тебе одобрят? Когда недавно подобная сучка лапала твою задницу, почему же ты об этом не написала? — выпалила Марина.
— Ну вот и дура, что не написала и морду ей не расквасила. К тому же, ты ведь знаешь, что все это происходило на дне рождения очень уважаемого человека, и что мне было делать? А знаешь, в чем заключается полный маразм? После того вечера и та дама, и ее «ну очень» муж-чиновник перестали со мной здороваться, будто это я их обоих лапала за задницу!
— Так, видимо, именно этого «взаимопонимания» они и добивались! Тогда и здороваться стали бы, и к сердцу тебя прижимать, — Кети подкрепила слова чувственно-театральными жестами.
— О'кэй! Лали, понимаю. Гио тоже мне много раз говорил, мол, дети растут, и чему их учить? Раньше мы малышкам говорили, что с мальчиками нельзя целоваться, теперь нужно говорить, что с девочками нельзя? Маразм какой-то! А с сыном я, вообще, не знаю, как быть — он видит столько извращенцев и может подумать, что это и есть норма жизни! В тот день он вернулся из школы, что-то рассказывал и так нежненько начал растягивать слоги… Я ему объясняю, мол, мужчины так не разговаривают, и, знаешь, что он мне ответил? Вон, дескать, в сериале Давид именно так и разговаривает, — вспомнив о сыне, Кети снова позвонила домой.
