27 декабря в два часа дня нас, двух комбатов, вызвал командир полка и приказал построить батальоны в указанном месте: «Двумя батальонами атаковать противника без выстрелов. Помощи не просить!» На прощание обнял нас за плечи и ушел. Мы собрали командиров рот и уточнили действие каждой роты во время атаки.
Ночь была с легким морозцем, пурга, метель, видимость — метров 30.
Вторым комбатом был П. М. Данилов. Среднего роста, красиво сложенный, с усиками. Нам обоим только что перевалило за 30 лет. Ответственность была огромная, но делать было нечего: приказ нужно выполнять.
«Итак, Павлик, — сказал я комбату, — пришел и наш черед выполнить свой долг». Мы обнялись, улыбнулись друг другу и встали во главе колонн. Жестом руки я подал команду: «Вперед!»
Надеясь на свою память в ориентировке на местности, я стал вместе с бойцами спускаться к Волхову. Мы вышли точно в лощину у хутора, где не было дзотов, зашли немцам в тыл и забросали их гранатами. В перестрелке второго эшелона я был ранен, и меня унесли с поля боя. Дальнейших событий этой операции я не знаю.
Так закончился трудный, тяжелый 1941 г., когда многие отдали свои жизни за Родину. Мне же достался госпиталь…
Новый, 1942 г. я встретил в госпитале г. Крестцы Новгородской области. Пробыл там около месяца.
Однажды на обходе главврач объяснил раненым обстановку на фронте и убежденно сказал: «Вы нужны там, на передовой, так что перевязки придется делать в полку».
Никто не возражал: все понимали трудность обстановки. И мы, группа офицеров, отправились на передовую, не залечив ран, не сняв повязок, опираясь на палки.
Два дня добирались до передовой, прошли селения, которые брали с боем, прошли Змейское, Волхов, прошли по тому месту, где мы атаковали, где я был ранен.
Стоял тихий солнечный январский день, солнце клонилось к закату. Наконец, мы встретили наши войска, они продвигались к Ленинграду. Наша группа разделилась, все искали своих.
Я перешел железную дорогу Новгород — Чудово и нашел свой полк. Он расположился в большом лесу. Горел костер, саперы рыли землянки для штаба полка. Все было знакомо, привычно и дорого. Командир полка сидел на бревне у костра, опершись на колени. «Здравствуйте, Арсений Иванович!» — радостно воскликнул я. Смирнов поднялся, с недоумением посмотрел на меня, а потом обнял и как-то виновато сказал: «А мы тебя уже похоронили». Оказывается, была похоронка. Их в моей жизни было две.
Но сейчас была радость от встречи с боевыми друзьями. От радости я даже не почувствовал, что в моем валенке мокро от крови: нужно было делать перевязку, чем и занялись санитары.
Четыре дня я был при штабе полка, пока уточняли линию обороны и укомплектовывали части личным составом.
Прибыл новый начальник штаба полка вместо убитого H. A. Назарова.
Я вновь принял батальон.
Нужно было начинать вторую боевую жизнь. Как всегда, я начал с осмотра местности перед батальоном. Там расположилась деревня Малое Замошье. В 2 км — Большое Замошье. Обе заняты немцами, а мы вроде вклинились между ними. Малое Замошье имело одну улицу с юга на север. Как обычно, немцы превратили жилые дома в дзоты и доты, так что взять этот населенный пункт без артиллерии было трудно. Рота командира Клеца вплотную засела в лесу, заняв оборону, и на каждый выстрел отвечала выстрелом. Снабжение и пополнение шло к нам из Большого Замошья. С восточной стороны дороги тянулся полосой в 30 м хвойный лес.
Однажды в феврале мы с командиром Клецем и адъютантами вышли на рекогносцировку леса, уточнили расположение засады. В засаду послали взвод, усиленный пулеметами, и заминировали подходы. За ночь взвод хорошо окопался и укрепился. Для его поддержки на Большое Замошье была переброшена артиллерия.
Утром оттуда вышла колонна солдат, около роты, их сопровождали три подводы с кухней. Когда голова колонны прошла засаду, взорвались мины. Это был сигнал к тому, чтобы открыть огонь. Буквально за минуту все было кончено — пулеметы и автоматы завершили эту удачную операцию. Для немцев же это было ЧП, и они решили взять реванш. Дней шесть немцы ежедневно ходили в атаку, но каждый раз мы их отбивали.
Малое Замошье немцы снабжали самолетами, но и тут они потерпели неудачу — парашюты с грузом часто относило в нашу сторону. А через некоторое время Малое Замошье было нами взято.
В январе 1942 г. наши войска прорвали оборону немцев на Волхове.
Навстречу шла 54-я армия Ленинградского фронта.
Наконец между нами оказалось всего 30 км. Это заставило немцев отказаться от штурма Ленинграда. Кроме того, группа «Север» попала в безвыходное положение. Желая помочь этой группе, генерал-полковник фон Кюхлер бросил против нас более 15 дивизий, как писали газеты, с целью закрыть горловину нашего прорыва и блокировать Любанскую группировку.
Об этой горловине надо сказать подробнее. Что она собой представляла?
Это был прорыв немецкой обороны нашими войсками шириной в 5 км в районе железнодорожной станции Мясной Бор, этим мы блокировали железную дорогу Новгород — Чудово, нарушив коммуникации противника, поломав все его планы.
У железной дороги мы выбрали единственный участок со сдерживающей почвой. Здесь был проложен бревенчатый настил, а по нему — узкоколейка. Через замошские болота другого пути не было.
Это был единственный на всю армию путь сообщения — главная артерия, справа и слева от которой находились непроходимые топи.
С обеих сторон наш «коридор» простреливался всеми видами оружия, а днем с воздуха его бомбили самолеты. Мы называли это место «огненным коридором». Наша 305-я сд занимала здесь оборону, находясь в непосредственном соприкосновении с противником.
Гитлеровцы решили нас оттуда выбить. С этой целью они сняли свои дивизии из-под Ленинграда и усилили на нас давление, обрушив на узкий «коридор» артиллерию и авиацию. Тонны смертоносного груза стали валиться на наши головы. Поддерживаемые артиллерией, авиацией и танками, немецкие войска в марте 1942 г. закрыли наш «коридор».
Десять дней — днем и ночью, шли ожесточенные бои, мы несли большие потери, однако все-таки ликвидировали немецкую блокаду. «Коридор» уменьшился до 4 километров. Это создавало дополнительные трудности Многотысячную армию невозможно было обеспечить продовольствием и боеприпасами, поэтому во всем этом у нас постоянно ощущался недостаток.
Мне, участнику тех событий, трудно вспоминать прошлое, уж очень дорого нам обошелся «огненный коридор», убитых было столько, что приходилось иной раз идти не по земле, а по трупам.
Когда заболел командир 2-й ударной Н. К. Клыков, его сменил генерал Власов[47]. Армия находилась в очень трудном положении, продовольствия и боеприпасов не, хватало. Наше положение ухудшилось с приходом весны. Начал таять снег, превращаясь в труднопроходимую кашу, вода затапливала низменности, две трети позиций из-за грязи пришлось оставить. Бойцы переселялись на островки и даже настилы.
