«„Призыв“ — это хорошее название, — говорит Гюго. — Я люблю все значения этого слова. „Раппель“ будет яркой и острой газетой, иногда — луч света, иногда — меч… Точно целиться и метко поражать. Ни один снаряд не должен бить мимо цели. В битве за принципы ни одна пуля не должна пропасть».
Момент для атаки на монархию благоприятный. Трон Луи Бонапарта начинает шататься. Народные волнения усиливаются. Оппозиция растет. Монарх пытается прослыть либералом, чтобы как-то укрепить свои позиции. Осенью 1869 года объявлена еще одна амнистия политическим ссыльным. Гюго отзывается на императорский указ строкой из своей драмы «Кромвель»:
— Радуйтесь! Я оказываю вам милость.
— А по какому праву, тиран?
Позиция добровольного изгнанника тверда: сопротивление до конца. Он напоминает друзьям стихи из «Возмездия»:
Останется один — клянусь, им буду я.
Из Парижа идут все новые вести. В ноябре 1869 года республиканцы организовали демонстрацию на могиле Бодена, депутата, убитого на декабрьской баррикаде; имя его стало символом борьбы за республику. Брожение усиливается, события назревают. Правительство, несмотря на всю свою показную либеральность, то и дело выпускает когти. Газета «Раппель» подвергается преследованиям. В декабре Шарль Гюго приговорен к трехмесячному заключению за антимилитаристские статьи. Виктор Гюго ободряет сына в открытом письме:
«Все хорошо. Будь доволен. Ты совершаешь то же преступление, что и я, предпочитая обществу, которое убивает, общество, которое наставляет и просвещает».
Наступает новый, 1870 год. Девятнадцатая зима изгнания. Гюго в напряженном ожидании перемен.
В Елисейском дворце — логове тирана — настроение тревожное. Военные авантюры не удаются. Мексиканская экспедиция потерпела провал. Отношения на континенте осложняются. Германия накануне объединения и держится по отношению к Франции агрессивно. В воздухе пахнет войной. А внутри страны демонстрации, забастовки, выпады прессы против правительства. Наполеон III совещается с государственными мужами, какие еще шаги предпринять, чтоб укрепить свое положение. Придется маневрировать, прибегнуть к новым посулам и, не откладывая, предпринять некую демократическую инсценировку: предложить французам проголосовать, довольны ли они реформами, проведенными империей начиная с 1860 года. На то, чтобы добиться желательного ответа от избирателей, средства у правительства найдутся. Старые испытанные средства: подкупы, задабривания, угрозы, подтасовки — все это пущено в ход. Семь с половиной миллионов избирателей-французов сказали «да». Два с половиной миллиона промолчали, а полтора миллиона сказали «нет».
— Это не народ ответил «да», — негодует Гюго, — это толпа, толпа в цепях, руководимая приспешниками трона.
Толпа — количество, толпа — стихия злая.
И в слабости своей и в торжестве слепая.
От лица, народа Франции гернсейский изгнанник говорит Наполеону Малому: «Нет!»
«Нам предлагают голосовать за усовершенствование преступления — только и всего, — заявляет Гюго. — Поупражнявшись девятнадцать лет, империя считает себя способной соблазнить нас.
Так вот, мы говорим „нет“…»
14 июля 1870 года в годовщину взятия Бастилии Виктор Гюго сажает в своем гернсейском саду молодой дубок.
— Через сто лет, когда этот дуб вырастет, уже не будет в Европе ни монархов, ни пап, ни войн, Европа превратится в объединенную республику, — мечтает старый писатель.
Какие люди будут отдыхать под развесистой кроной этого дуба, что будет волновать их?
«Будущее принадлежит двум типам людей — человеку мысли и человеку труда, — говорил Гюго. — В сущности, оба они составляют одно целое: ибо мыслить — это значит трудиться».
Дубок тянет к солнцу молодые ветки. Сбудутся ли мечты Виктора Гюго? Увидит ли это дерево в 1970 году счастливую Европу без насилия и угнетения, без войн?
В тот самый день, когда Гюго поливал свой дубок и мечтал о будущем мире, в Европе 1870 года развязывалась кровопролитная война. К ней готовились уже несколько лет. Поводом к тому, чтоб начать ее, послужил пустующий испанский трон. Кто должен унаследовать корону Испании — Наполеон или Вильгельм? Милитаристские круги подбрасывали поленья в костер разгорающейся ссоры. 15 июля бонапартистские агенты, переодетые в рабочие блузы, горланили, шествуя по улицам Парижа:
— На Берлин!
19 июля Франция объявила войну Пруссии.
Гернсейский изгнанник в смятении. Как поступить ему в момент, когда родина его в опасности? Он был бы рад вернуться и, облачившись в мундир национального гвардейца, сражаться за Францию. Но ведь во Франции империя, она еще не пала, как же он может вернуться? Это значило бы нарушить свой обет — сопротивление до конца? Но он не может больше оставаться вдали от Парижа, надо быть там, сделать все, что в его силах, чтобы помочь сокрушить империю — она падет, Гюго не сомневается в этом.
Поэт разбирает и укладывает свои сундуки. Его неоценимое богатство — три сундука рукописей! 15 августа Гюго с семьей Шарля, которая гостила в это лето на Гернсее, выезжает в Брюссель.
«Все опять становится очень сложным, — пишет он сыну, — Бонапарт может еще вынырнуть. Кризис приобретает странный характер. Мы внимательно следим за всеми событиями и готовы выехать в любую минуту, однако при одном условии, чтобы это не выглядело так, будто мы едем спасать империю».
Но империя была обречена. Бездарные полководцы вкупе с бездарным монархом привели Францию к позорной военной катастрофе. 1 сентября 1870 года в битве под Седаном 83-тысячная армия маршала Мак-Магона, окруженная пруссаками, по приказу Наполеона III сдалась в плен противнику.
Когда весть об этом достигла Парижа, город пришел в волнение. 4 сентября с утра начались массовые демонстрации. В тот же день империя пала. Во Франции была провозглашена республика. Во главе временного правительства национальной обороны встали буржуазные республиканцы. Народ снова был оттеснен от власти. Но все же республиканский переворот был совершен, и Франция переживала патриотический подъем.
— Дайте мне билет до Парижа.
Голос его слегка дрожит. Девятнадцать лет Гюго ждал этой минуты. На четырехугольном кусочке картона, который протягивают ему из окошка кассы, точно отмечена дата окончания ссылки:
5 сентября 1870 года, 2 часа 30 минут дня. Поезд прямого сообщения Брюссель — Париж.
