Из показаний Саблина 12 января 1976 года: «Меня волновало, что Фирсов, который сумел уйти с корабля, сообщил на берегу о событиях на “Сторожевом” и в отношении нас в ближайшее время могут быть приняты какие-то меры. Мои опасения подтвердились, когда около 3 часов при следовании “Сторожевого” по Даугаве мне принес радиограмму Ефремов от командующего Балтийским флотом. Я приказал не отвечать».
* * *
А в штабе Балтийского флота и Главном штабе ВМФ уже лихорадочно выясняли обстановку, пытались выходить на связь с командованием Лиепайской ВМБ и Рижской бригады, прикидывали, как лучше и эффективней воздействовать на неизвестно куца уходящий БПК, как его остановить. Решено было привлечь морских пограничников, катера которых прикрывали границу в районе Ирбенского пролива и были ближе всех к «Сторожевому», кроме этого решено было направить из Лиепаи к Ирбенам корабли Балтийского флота, а также задействовать авиацию Прибалтийского военного округа.
Из журнала оперативной обстановки 4-й бригады сторожевых кораблей морских сил погранвойск СССР (4-я ОБрПСК):
«3 часа 08 минут. Оперативный дежурный Либавской ВМБ: БПК “Сторожевой”, стоящий на якоре на р. Даугава, без разрешения снялся с якоря и следует на выход».
3 часа 15 минут. Оперативный дежурный 4 ОБрПСК доложил о действиях “Сторожевого”. ОД капитан 2-го ранга Иванов П.И.»
Вспоминает вице-адмирал А.И. Корниенко: «В 3 часа 20 минут командующий Балтийским флотом приказал установить связь со “Сторожевым”. Но эфир молчал. Как показало расследование, Саблин приказал связистам на вызовы не отвечать. Старшина команды радистов мичман Жуков был арестован. И даже в этой обстановке дежурный связист по решению дежурного по связи старшины 2-й статьи Рябинкина вышел на связь самостоятельно».
Из журнала оперативной обстановки 4-й ОБрПСК:
«3 часа 25 минут. Обстановка по БПК доложена командиру бригады и ОД ОВО г. Рига.
3 часа 45 минут. Комбриг убыл на КП Либавской ВМБ для уточнения обстановки. Уяснен состав сил ВМФ для перехвата: СКР-14, выходящий из Риги, С KP “Комсомолец Литвы” и 2 МРК, выходящие из Лиепаи».
Вспоминает адмирал Валентин Егорович Селиванов, бывший в 1975 году командиром 12-й дивизии: «В ночь на 9 ноября я ночевал дома. Среди ночи раздается звонок оперативного дежурного дивизии: ‘Товарищ комдив, из Риги передали “Сторожевой” самостоятельно снялся с бочки и вышел в море”. Я спросонья сразу не понял: “Как самостоятельно? Может он по плану и вышел”. Оперативный говорит: “Нет, в плане выхода нет. На корабле что-то произошло”. С меня сон как рукой сняло. Сразу же вызвал машину, прибыл на КПП дивизии, развернутом на крейсере “Свердлов”. Там получил уже более полную информацию. Немедленно объявил тревогу дивизиону МРК в Лиепае. Приказал командиру дивизиона Бобракову срочно выходить в море и следовать на перехват “Сторожевого”. Одновременно приказал выходить в море и “Свердлову” и тоже следовать туда. Сам я остался на крейсере, чтобы непосредственно руководить действиями дивизии в море. А телефоны уже раскалились добела: звонили из Москвы, со штаба флота, звонил командующий и ЧВС и еще черт знает кто. Все боялись, что Саблин угонит корабль в Швецию».
Из журнала оперативной обстановки 4-й ОБрПСК:
«4 часа 05 минут. По данным ОД ОВО Риги, БПК вышел из Усть-Двинска в Рижский залив».
Помимо вышеперечисленных кораблей на перехват «Сторожевого» из Лиепаи был послан и дежурный ПУГ моего родного 109-го дивизиона противолодочных кораблей в составе трех МПК 204 проекта.
Из воспоминаний бывшего дивизионного артиллериста 109-го ДПК капитана 2-го ранга в отставке В.В. Дугинца, участвовавшего в перехвате «Сторожевого»: «Ночью с 8-го на 9-е ноября около 3 часов по базе заметались матросы-оповестители со своими противогазными сумками на плече. Всем кораблям в базе объявили “боевую тревогу” и ошалевшие от праздников и отдыха офицеры неслись по ночным улицам по своим кораблям... Комдив Михне-вич (командир 109-го ДПК — В.Ш.), как обычно, сидел на своем КПП в командирах дежурной ПУГ и контролировал прибытие офицеров и мичманов по тревоге...
— Какой-то нехороший замполит угоняет из Риги в Швецию целый БПК, — кратко пояснил комдив... — Нам поставили задачу догнать и задержать нарушителя границы.
МПК-25 и МПК-102, как дежурные корабли, через 40 минут вышли в море. Комдив дождался прибытия основного состава походного штаба, и мы на МПК-119 следом пошли догонять ушедшие ранее корабли. За воротами аванпорта в сплошной осенней тьме корабль запустил турбины... Корабль, оставляя за собой шлейф дыма и водяного тумана, мчался навстречу неизвестности в сторону Ирбенского пролива. На подходе к Павилосте, лавируя среди множества рыбацких суденышек, вышедших на лов после праздника, на бешеной скорости мы быстро догнали два наших корабля, следующих курсом на север... Михневич распорядился назначить вооруженные группы захвата на каждом корабле из 10 человек во главе с офицером, завести боезапас на артустановки и приготовить их к стрельбе и даже зарядить на всякий случай РБУ. Хотя бомбовый залп, при попадании в корпус корабля, вероятнее всего не взорвался бы, но страху нагнать мог много...»
Из рабочей тетради БП-4:
4.00. 09.11.75 г. “Компас” — “662”
Приказание командующего быть готовыми дать 2 залпа 100-мм при выходе. Постоянно находится на связи. Обо всех действиях БПК и своих докладывать ОД флота на КП.
4.00 09.11. 75 г. “Челкаш” — “Метели”.
Приказание командующего флотом. Когда выйдет визуально — дать 2 залпа в воздух и запросить исполнить “слово”. Бели не выполнит, дать залп по мостику. Приказание продиктовано по телефону. Подпись ПЛ-38».
Из воспоминаний генерал-майора авиации Александра Георгиевича Цымбалова, служившего в 1975 году заместителем начальника штаба 668-го бомбардировочного авиационного полка 132-й бомбардировочной авиационной дивизии 15-й воздушной армии: «668-й бомбардировочный авиационный полк, базирующийся на аэродроме Тукумс в двух десятках километрах от Юрмалы, был поднят по боевой тревоге около трех часов ночи 9 ноября 1975 г. Это был один из самых подготовленных полков фронтовой бомбардировочной авиации ВВС. Имея на вооружении устаревшие к тому времени фронтовые бомбардировщики Як-28, он был подготовлен к нанесению авиационных ударов всем составом полка ночью в сложных метеорологических условиях при установленном минимуме погоды. Полк предназначался для усиления в угрожаемый период советской авиационной группировки ГСВГ и нанесения ударов по аэродромам базирования тактической авиации НАТО. Боевая подготовка проводилась по-настоящему, поэтому и очередная проверка боевой готовности (а именно так был воспринят сигнал боевой тревоги личным составом полка) даже в такое неурочное время удивления не вызвала.
