раз, другой, третий, и так до ряби в глазах. Старички со скуки сообразят сухого винца. А он не пьет. Потом кто-то предложит в карты перекинуться, в дурачка подкидного, в петуха. Вот житуха. На второй месяц при одном виде домино и карт у него к горлу стала тошнота подступать. А тут еще врачи навещают. Из больницы, из поликлиники, анкетки шлют. Мол, как самочувствие и т. д. А как же иначе, заботятся. И потом, редкий случай в медицине, на нем молодые учатся, и тем самым он якобы приносит пользу науке.
Не выдержал, позвонил врачу:
— Доктор, позвольте к вам заскочу на минуту.
— Так вы уже скачете?!
— Хожу.
— Но это же здорово!
— Вот я и говорю. Хочу вас предупредить — пойду на перекомиссию.
— Ладно, не порите горячку, заходите сначала ко мне…
Сняли с него вторую группу, дали возможность работать. И пришел он в знакомый дом Мосгорсвета. Александр Александрович Дорогов предложил в мастерскую, там полегче работа. А что ему от этой легкости, день-деньской возись с железяками, и опять к Дорогову.
— Ох, непоседа ты, Иваныч. Ну давай поставим тебя мастером, с твоим опытом в самый раз.
Так потихоньку-полегоньку втянулся в новую должность. Непривычное дело: документация, отчеты, начальство требует графики. Еще в первый день, заступая на должность, заметил перемену: привезли серебристые опоры большой высоты. И новые светильники — газоразрядные и натриевые. И только тут подумал — не так уж долго проболел, а сколько нового.
А если заглянуть назад, на все тридцать лет службы, как изменилась электросеть, как похорошел город в сиянии огня, где прежние фонари, тусклые лампочки?
…С минуты на минуту подойдет машина. В такую погоду едва управиться. Он взял с собой Волкова, вышел, чтобы сообщить диспетчеру о выезде, и, случайно оглянувшись, увидел сутулую фигуру вдохе, заглядывающую к нему в конторку. Не сразу понял, кто и зачем, а когда посетитель повернулся, узнал и даже рот открыл от удивления: Мишаков! Из-под шапки не то сочувственно, не то виновато моргали голубые глаза.
— Проведать пришел?
— Ага…
— Поглядеть, как живем-работаем?
— Да, то есть нет…
Что-то его смутило во взгляде парня, в том, как он держался, сутулясь и отводя глаза.
— Случилось что?
— Нет, то есть да…
— Не темни, говори, в чем дело?
— Возьмите меня назад, Леонид Иваныч.
— А грипп? А свежий воздух?
— Там его вовсе нет. Один мясной дух. И субпродукты.
— Холодно. Какое время-то выбрал. — Он все еще раздумывал, что ему делать, как посмотрит начальство на летуна. Сам он летунов терпеть не мог.
— Леонид Иваныч…
— Ладно. Надевай спецовку! Поехали…
Горела на подошедшей машине мережа красных огней, сигнальный фонарь перекрывал дорогу, и проходящий транспорт, тормозя, объезжал аварийный участок. Коля Мишаков, стоя в поднятой башне, на жгучем ветру, захватывал клещами провод, нащупывая с помощью амперметра точку замыкания. Леонид Иваныч, зорко следя за дорогой, корректировал снизу:
— Возьми правей, видимо, замкнулось на опоре.
— Да там все цело. Порыва не видно.
— Его и не будет видно. Смахнул троллейбус провода, они и легли на траверзу. Там и сгорели.
— И правда.
— То-то, восстанавливай квалификацию, бывший работник торговли… Шофер, подай вперед! Опусти чуток башню. Много. Подымай! Вот, теперь самый раз…
На помощь Мишакову полез Волков с проводом и инструментом, через полчаса сеть была восстановлена. Но светильники не подавали признаков жизни, смутно белея в прошитой метелью тьме. И тогда Леонид Иваныч понял, случилось то, чего он втайне опасался, — повреждена не только воздушка, но и кабель — редкий случай.
— Кабель, — сказал Волков, подтверждая догадку.
— Ничего, — закричал Леонид Иваныч, — сейчас мы его полечим.
— Сперва найди…
— Найдем, куда денется!
Чуть погодя посланный на подстанцию Волков уже включил резервный кабель. Защелкало переключение, словно оповещая на своем языке, что сеть жива, действует безотказно и, значит, все в округе ни на миг не лишится света, никто и не заподозрит об аварии, никому и в голову не придет, что сейчас, на метельном ветру, делают свое привычное дело монтеры, хранители городского огня.
По телефону уже была оповещена высоковольтная служба. И вскоре из переулка выехала крытая машина с кенотроном. Из нее выскочил «кенотронщик» Валера. Худощавый, шустрый, в тулупчике, в наушниках поверх шапки и с ловушкой в руках, ни дать ни взять армейский сапер. Вот такие же ребята в далеком сорок четвертом шли по опушке леса, по краю поля вдоль родного Ленькиного села Бабенцы, обезвреживая заминированные тропы.
— Здорово, Иваныч! — закричал Валерка. — Давно не виделись.
— Как дела, профессор?
— Лучше всех. Повезло тебе, старик, что я на дежурстве.
— Это еще посмотрим, повезло ли.
В душе Леонид Иванович и в самом деле обрадовался. Монтеры не зря окрестили Валерку «профессором». У него было чутье на всякие повреждения, никто так ловко и быстро, как он, не находил прогоревший на глубине кабель. Минуту-другую урчал генератор, пуская импульсы, и Валерка, словно отключившись от всего, молча шел с ловушкой по линии. Казалось, сквозь гудение мотора слышны короткие гудки в его наушниках. Вот он заплясал на месте, взметнулась вверх его рука:
— Стоп, нашел!
— Не ошибся?
— На что спорим? Тем более завтра выходной, выиграешь — пригодится. Ну что скажешь?
— Талант, что там говорить.
Оставив вешку, машина умчалась. Ее сменила другая, ссыпав на точку аварии целый холм раскаленного песка. Вот когда можно было отогреться вволю. На время все замолчали, держа ладони над парившим холмом. К утру земля отойдет, кабель исправят, и по нему снова пойдет ток.
— Только бы дежурные не опоздали.
— Да накажем, все будет в порядке, — успокоил Леонида Иваныча Волков. — Или ты уже сам на завтра прицелился?
— Да надо бы проверить.
— Вот суета. Пошел бы лучше на лыжах. Лес там у вас, благодать.
— Лыжи само собой… Ну шабаш, поехали домой.
Домой — стало быть, в контору.
Оставалось совсем немного до конца рабочего дня. Пришли дежурные, им предстояла ночная смена. Ничего уже в дневной не предвиделось, все было спокойно, исправно горели четырнадцать тысяч светильников, озарявших путь людям, спешившим но домам после трудового дня. Леонид Иваныч, ожидая, когда освободится жена, читал «Вечерку». Оторвавшись от газеты, с удивлением заметил, что ребята не расходятся, сидят, дымя сигаретами.
— Все свободны.
Но никто почему-то не тронулся с места.
— Замерзли шибко?
— Да нет, — сказал Виктор, — мы тут с твоей хозяйкой днем переговорили. Ну и как у тебя с паркетом?
— Да все так же. А при чем тут паркет?
— Иваныч, — сказал Волков, — ребята сообразили, если всем скопом, мы тебе за час пол спроворим.
Он все смотрел на них и все боялся ответить, чтобы не тронуть застрявший в
