В IV веке, когда император Константин, приняв христианство, сделал его официальной религией Рима, занялись поисками могилы апостола. Убедились, что она находится там, где гласит предание, и воздвигли на этом месте базилику. Преемники Константина Валентиниан II, Феодосий Великий и Гонорий сочтут своим долгом обустроить и украсить церковь. В окончательном варианте базилика, известная как «базилика трех императоров», достигала ста двадцати метров в длину и шестидесяти в ширину. В течение четырнадцати веков в ней славили апостола Павла.
16 июля 1823 года на крыше церкви работали два плотника и по неосторожности вспыхнул огонь. Пламя охватило базилику, она сгорела — остались лишь обуглившиеся развалины. Тотчас же решили построить новую. Во время строительных работ обнаружили в земле мраморную расколовшуюся плиту, на которой были высечены три слова: Paulo apos/olo mari[38]. Плита датируется IV веком и приводит нас к императору Константину.
Новая базилика, увы, не столь древняя, но великолепная, насчитывает восемьдесят гранитных и алебастровых колонн, триста разнообразных пород мрамора, витражи из оникса. Ее завершили в 1854 году, теперь это церковь Сан-Паоло-фуори Мура — Святого Павла за городской стеной, куда стекаются все, кто чтит память «апостола наций».
Что удивляет, так это скорое забвение, которое ожидало Павла Тарсянина. В последние годы он был вынужден прекратить проповедничество и не мог с прежней ураганной силой сеять свои мысли, которые многих увлекали, а многих и страшили. Уже при жизни апостола его идеи утратили свою былую действенность. После смерти Павла христианская община в Риме, которой был нанесен жестокий удар, оказалась во власти иных забот. Похоже, победила точка зрения иудействующих. Маленькая группа соратников Павла распалась.
Что же осталось от наследия Павла?
О его учениках, которых мы знаем лучше всего, Тимофее и Тите, никто более не упоминает. Созданные им церкви в Македонии и Галатии пришли в упадок. Общины Коринфа и Эфеса перешли под власть тех, с кем Павел яростно спорил. Вокруг имени Павла не создавалось легенд, в то время как Петр стал персонажем бесчисленных романтических преданий. «Нет легенд о том, кому легенды не пристали», — пишет Эрнст Ренан. Об объективности подобного мнения судите сами.
Приходится признать: рассуждая о событиях, последовавших за смертью Павла, мы продвигаемся на ощупь. Постоянно возникают препятствия: слишком поздние документы, сомнительные тексты. Все, что сохранилось, представляет собой конечный этап длинного пути передачи материальных свидетельств.
Смешало все следы судьбоносное событие: взятие римлянами Иерусалима. Медленно зревшее восстание евреев против завоевателей охватило всю Иудею. В сентябре 66 года, через два года после смерти Павла, в Иерусалиме восставшие захватили власть. С этого начинается «Иудейская война» Иосифа Флавия, рассказанная с великолепной мощью. Император Веспасиан потратит три года на подавление мятежа сначала в Галилее, потом в Иудее. Вступив на престол, его сын Тит начнет осаду Иерусалима, которая продлится четыре месяца. К лету 70 года останется лишь уничтоженный город, сожженный храм, лес крестов с распятыми. И никаких архивов.
Что же стало с иерусалимскими христианами? Евсевий Кесарийский утверждает, что они покинули город до начала военных действий: «Таким образом, люди праведные полностью покинули еврейскую столицу и всю землю Иудеи». Если верить Иосифу Флавию, все восставшие евреи Сирии, в том числе жители городов, были убиты. Вряд ли римляне поступали неодинаково с евреями, исповедовавшими традиционный иудаизм, и с евреями, перешедшими в христианство. Во время второго восстания в Иудее (132–135), возглавляемого Бар-Кохбой и подавленного столь же жестоко, как и первое, «христиан, и только их, перед смертью подвергали последним мучениям, если они не отрекались и не проклинали имя Христово» (святой Иустин).
Исчезновение в этом регионе последних христианских церквей, которые поддерживали постоянные, хотя и не всегда дружеские отношения с иудеями, отдалило друг от друга две близкие религиозные общины одного происхождения. Более двадцати веков антагонизма, постоянно порождавшего ненависть, с именем одного Бога на устах! Лишь после самого великого в истории избиения евреев диалог восстановился, причем сначала «шепотом», а потом, благодаря воле некоторых людей, все громче и громче.
Эти трагедии не помешали тому, что к концу I века во многих частях империи появляются рассказы о Христе: в Риме (где их очень мало), Сирии, Палестине, Азии. Ничего не сохранилось в Иерусалиме, на то были понятные причины, и Александрии, а это лишает нас всякой информации о первых шагах христианства в Египте. Поиски и соединение вместе всех Писаний, в том числе Евангелий, были долгими и трудными. Постепенно соратники Павла пришли в себя после нанесенных им ударов, собрали и переписали послания, которые дошли до нас.
Нет сомнения, что в общинах, которым были адресованы послания, их сохранили. Можно признать, что в соответствии с волей самого Павла послания многократно копировались. В 150 году Иустин, автор греческого «Диалога с Трифоном», позднее канонизированный Церковью, полемизируя с иудеями, определил Евангелия, к которым он присоединил и письма Павла, как «воспоминания апостолов». Нет ничего удивительного, что в текстах обнаруживаются вставки и даже слияние нескольких посланий в одно. Так же обстоит дело и с текстами Евангелий. В начале III века Ориген констатировал: «Сегодня очевидно, что в рукописях встречаются значительные расхождения то ли из-за небрежности переписчиков, то ли из-за возмутительной дерзости тех, кто правил текст, а может, и потому, что находятся люди, что по своему усмотрению сокращают или добавляют, сами себе присваивая эти права».
В передаче основополагающих текстов главную роль играла устная память. Вспомним, что первые проповедники были уверены: скоро они вновь увидят Христа, и это, вполне естественно, препятствовало переложению проповедей на письмо. Ситуация усложняется, когда «коллективная устная память перемещается в пространстве». Обращаясь к существовавшему в древности, и особенно в иудейской древности, способу сохранения текстов — в памяти, самые оптимистично настроенные экзегеты убеждают себя в том, что «устная передача текстов не искажает ни основу, ни форму передаваемого слова».
К трудностям, связанным с точностью текстов, следует добавить и трудности их датировки. Пришлось даже дождаться XX века, чтобы установить хотя бы вероятную, не слишком точную, хронологию.
