Среди жителей Британских островов Вильгельм чувствовал себя не в своей тарелке. Он терпеть не мог английской погоды, от которой у него обострялась астма, и не любил англичан: «Что говорить, этот народ создан не для меня, а я не для него». Вильгельм тосковал по Голландии. В 1692 году, во время ежегодной Гаагской ярмарки, он вздыхал: «Эх, был бы я птицей, обязательно слетал бы туда». В другом случае он сказал, что без Голландии он как рыба без воды».
Англичане платили Вильгельму такой же горячей нелюбовью. Они ставили ему в упрек замкнутость, молчаливость, угрюмость по отношению к английским подданным, а также отвращение к их обычаям, традициям, партиям, политической жизни и к Лондону. Но королева Мария оставалась ему преданной (даже когда он взял себе в любовницы умную и острую на язык Элизабет Вильерс) – правила Англией от его имени, если он отлучался из королевства, и совершенно отходила от политики при его возвращении. Когда она в тридцать два года умерла от оспы, Вильгельм горько оплакивал ее. Он остался единовластным монархом, одиноким, бездетным человеком – ему наследовала сестра Марии, принцесса Анна. Французы, которые всегда рады были поверить самым скверным сплетням об этом странном тщедушном короле, так отчаянно с ними боровшемся, болтали, будто Вильгельм влюблен в графа Албемарла.
Особенно не любил Вильгельм в англичанах того, что он считал наивным пренебрежением собственными долгосрочными интересами, их спесивого равнодушия к делам Европы – другими словами, того, что в них не чувствовалось преданности его великому делу. Будучи королем Англии, он связал английские интересы с голландскими, но не подчинил одни другим. Наоборот, в качестве лидера европейской коалиции он считал свою роль всеобъемлющей. Он начал говорить о Европе как о неком единстве, и в письмах утверждал, что ставит целью достижение «общеевропейских интересов».
Не прошло и двух лет после коронации Вильгельма, как Англия вступила в войну с Францией, – иначе и быть не могло. Война длилась девять лет, результаты ее были неубедительны, и Рисвикский договор, который разрабатывался в Гааге в 1697 году, как раз во время визита Петра в Голландию, не внес изменений в границы, хотя по его условиям Людовик наконец признал Вильгельма английским королем. После этого настала небольшая мирная передышка, и Людовик с Вильгельмом даже сотрудничали, чтобы предотвратить международный кризис, который неминуемо должен был разразиться после смерти немощного испанского короля Карлоса II, не имевшего наследника. Решение, к которому они пришли, сводилось к разделу испанских владений, но Карлос расстроил их планы, завещав и свое королевство, и всю империю внуку Людовика, так что Король-Солнце разорвал свой договор с Вильгельмом. Тот, естественно, не желал смириться со слиянием территорий и сил Франции и Испании и снова неутомимо принялся сколачивать антифранцузскую коалицию[62].
Последовала великая война, известная как война за Испанское наследство, которая тянулась одиннадцать лет и стала тем рубежом, где кончалась Европа XVII века и начиналась Европа XVIII века. Непосредственным итогом войны была победа антифранцузской коалиции и осуществление целей Вильгельма: Франция осталась в собственных границах, Голландия сохранила свободу, а протестантизм укрепился в Европе. Но Вильгельм уже не увидел этого. Ранней весной 1702 года, накануне объявления войны, король отправился покататься верхом на своем любимом жеребце по Хэмптон-Кортскому парку. Конь споткнулся, всадник вылетел из седла и сломал ключицу. Сначала казалось, что ничего серьезного не произошло, но к тому времени пятидесятилетний Вильгельм был слишком изнурен жизненными тяготами. Глаза его глубоко запали, его мучил непрестанный астматический кашель. В истощенном теле не оставалось сил для борьбы, и 19 марта Вильгельм скончался.
* * *
Петру повезло, что Вильгельм оказался в Голландии, когда туда прибыло Великое посольство. Вильгельм занимал первое место среди западных властителей, которых Петр с юных лет считал своими героями. Долгими вечерами в Немецкой слободе, беседуя с голландцами, немцами и другими иностранцами, которые в большинстве были протестантами, сторонниками Вильгельма и противниками Франции, Петр слушал бесчисленные истории о бесстрашном, умном и настойчивом голландце. Петр был заранее настроен высоко оценить все голландское, хотел узнать секреты голландских корабельных мастеров, надеялся заручиться помощью Голландии в войне России с турками и, конечно, мечтал встретиться с королем и штатгальтером, которым давно восхищался.
Их первая встреча произошла в Утрехте, куда Петр приехал в сопровождении Витсена и Лефорта. Свидание носило совершенно частный и непринужденный характер, что всегда было по вкусу обоим монархам. Они составляли гротескную пару – маленький, холодно-сдержанный голландец с горбатой спиной и астматическим хрипом и высоченный, юный, порывистый русский. На предложение Петра присоединиться к христианскому союзу против Турции Вильгельм не откликнулся. Хотя он и вел мирные переговоры с Францией, крупная война на востоке была для него нежелательна, так как она могла бы отвлечь силы его австрийского союзника и подвигнуть Людовика XIV пуститься в новые авантюры на западе. В любом случае по протоколу Петр не сам должен был передавать свое обращение Вильгельму, но русские послы – официальным правителям Голландии, их высочайшим светлостям Генеральным штатам, находившимся в столице государства, Гааге. Там Великому посольству надлежало вручить верительные грамоты и изложить суть дела, и Петр чрезвычайно серьезно отнесся к предстоящему событию. У России не было постоянных послов или посольств за границей, поэтому организация столь крупной миссии, возглавляемой тремя видными государственными деятелями России (даже если не принимать во внимание официально отрицаемое присутствие монарха), и характер приема, который ей оказывали, – все это имело для Петра огромное значение. Он страстно желал, чтобы дебют посольства оказался удачным, и Рисвик представлял собой для этого отличную сцену. Сюда съехались самые выдающиеся политики и дипломаты всех крупных европейских держав в качестве участников или наблюдателей на решающих мирных переговорах по итогам войны с Францией. Все, что происходило в Рисвике, привлекало повышенное внимание и тут же попадало в донесения, которые рассылались во все столицы, каждому монарху Европы.
Русские послы в Амстердаме все дни проводили в хлопотах, готовясь к аудиенции. Они заказали три великолепных придворных экипажа, новые платья для себя и ливреи для слуг. Тем временем в Гааге им сняли две гостиницы и завезли туда большие запасы вина и продовольствия. Пока шла подготовка, Петр надумал сопровождать послов инкогнито, чтобы посмотреть, как их будут принимать. Витсену было трудно выполнить эту просьбу, но еще труднее отказать. Петр поехал в одной из карет поменьше и настоял, чтобы с ним ехал его любимец карлик, хотя карета и так уже была переполнена. «Что ж, – сказал царь, – тогда я посажу его к себе на колени». По пути из Амстердама в Гаагу Петр увидел много нового и интересного. Проезжали какой-то заводик, и Петр спросил, для чего он. Ему сказали, что здесь распиливают камень, и он заявил, что хочет сам посмотреть. Карета остановилась, но на дверях висел замок. Даже ночью, проезжая по какому-то наплавному мосту, Петр пожелал изучить его конструкцию и сделать замеры. Экипаж опять остановился, принесли фонари, и царь измерил длину и ширину моста. Он принялся было определять глубину его понтонов, но тут фонари задуло ветром.
