Не припомню, чтобы Изольда была замешана в каких-то неприятностях. Ей удавалось всегда быть улыбчивой и доброжелательной.
Вспоминаю последний эпизод. Получилось так, что она не пришла в театр на репетицию, и последовало административное наказание — ее сняли с роли. А значит, она лишилась зарплаты. Она мне позвонила и попросила взаймы. На что я ответила: «Изочка, деньги я тебе дам. Но дело в том, что я завтра всей семьей уезжаю в отпуск…» По-моему, это был актерский санаторий в Крыму. Дала ей деньги и уехала. Разве я могла тогда знать, что это будет наша последняя встреча…
Дальнейшее уже происходило без меня. Когда я вернулась, все было кончено и что-то выспрашивать было невероятно грустно. Изочку уже похоронили. Мне рассказывали, что на похороны приезжала ее мать. И обвиняла собравшихся актеров в том, что это они виноваты в гибели ее дочери.
Изочка была очень отзывчивым, светлым человечком и все очень сильно переживала. Тем более это был нелегкий этап в ее жизни — муж, Эдуард Бредун, связался с продавщицей книг. Иза очень страдала, звонила мне почти каждый день: «Марго, что же мне делать, ну, что же это такое…» Я ее утешала, как могла: «Погоди, Изочка, пройдет какое-то время. В жизни мужиков бывают подобные заскоки. Постарайся пережить, займись чем-то. Скоро все станет на свои места». А она в ответ: «Не могу. Ничего в голову не лезет!..»
Лидия Степанова, близкая подруга Изольды Извицкой:
«Когда это все случилось, я тоже была в больнице, с нервами. Приходит муж и говорит: «Знаешь, звонила Изольда и так плакала… Призналась: «Когда я лежала в больнице, никто ко мне, кроме Лиды не приходил. Она покупала мне все теплое. Валерочка, я так плохо себя чувствую, что не могу ответить ей тем же…» Он ее спросил: «А что у тебя?» На что она ответила: «Да все болит». Когда после выписки я вернулась домой, у меня было скверное предчувствие. И я позвонила второму режиссеру по «Сорок первому» Юре Даниловичу: «Юра, пожалуйста, узнай на «Мосфильме», что с Изольдой. Я была в больнице, а тут она звонила Валере и призналась, что тяжело больна, плохо себя чувствует, что Эдик от нее ушел… Может, она в Дзержинск к родителям уехала?»
Вернувшись из больницы, я все же прорвалась к ней: «Лапуля, что тебе привезти?» — «Да что хочешь, у меня холодильник отключен». То есть она голодала. Ну, я всего набрала. У меня у самой двое детей. И поехала. Долго простояла под дверью, звонила, стучала, но никто так и не открыл. Мне тогда бы надо было дверь открыть. То случилось за два дня до того, когда дверь все же вскрыли, но Изольда уже была мертва. А я тогда позвонила соседям и попросила их передать продукты Изольде, хотя была немало удивлена ее отсутствием, ведь мы договорились о встрече, и она меня ждала… А через два дня мне позвонили: «Ну, Лида, у тебя и интуиция! Из Театра киноактера никак не могли Изольде дозвониться, заставили Бредуна вскрыть квартиру, а Изольда уже мертва». Это, очевидно, произошло как раз где-то в то время, когда я к ней приезжала. Эдька после говорил, что она выпила, рядом с ней на полу лежала бутылка. А там кто знает…
Мама ее потом призналась, что она могла закончить жизнь и в психиатрической больнице. Когда родители Изольды приехали на похороны, то жили у меня — Бредун не пустил их в ту однокомнатную квартиру, где они жили. Как-то звонит мне: «Эти у тебя?» Я ему: «Ах ты, сволочь, негодяй такой, да я добьюсь, чтобы тебя выгнали из театра. Ты пользовался ею — она соглашалась на любые роли, в то время как ты возомнил себя гением и ждал приглашения только на главные…» Вскоре после этого разговора я узнала, что директор вызывал Бредуна к себе и сказал, что уволит, если тот помешает в чем-то родителям Изольды. И хотя квартира давалась Изольде, отцу с матерью не нужно было ничего — ни квартиры, ни мебели. Они забрали только какие-то ее носильные вещи и фотографии — у нее была куча снимков».
Из всех родных семьи Извицких в живых остался только один родственник, который живет сейчас в Подмосковье. Он работает на мраморном заводе и помог с памятником Изольды, который сделал муж ее лучшей подруги Лидии архитектор Владимир Степанов. У него был на тот момент только черный и белый гранит. Памятник расположен на Востряковском кладбище, место 129. Рядом Лидия посадила березки.
Лидия Степанова как-то подошла к священнику, который был очень удивлен, что на этом кладбище похоронена такая знаменитая актриса. И хотя Изольда крещеная, в церкви частенько не брали записку на ее имя. Не верили, что это имя православное. И тогда батюшка посоветовал Лидии подавать записочку в любом случае, только рядом с именем в скобочках писать «православная».
Документально запротоколировано, что Извицкая умерла от сердечно-сосудистой недостаточности, но в крови был обнаружен и алкоголь. Все знают, что Извицкая в то время сильно пила, вот сердце и не выдержало. Сказалось и истощение — актриса почти ничего не ела. Все это говорит о сильнейшей душевной и моральной депрессии. Она стеснялась своего безденежья и столь незавидного положения «отставной» звезды.
Последнее время Извицкая ходила в магазин только за водкой и кефиром или просила купить соседей. Гаврилова утверждала, что незадолго до этого приносила Изольде курицу, а потом заболела и поэтому не появлялась. По всей видимости, последнюю неделю к ней никто не приходил. Она пролежала на полу мертвая несколько дней, пока в театре ее не хватились. Так и не удалось точно установить точную дату смерти и похорон Изольды — все знакомые говорят по-разному. Кто-то утверждает, что ее похоронили 4 марта, кто-то — 6-го, есть и такие, кто говорит про 9-е, были сторонники версии, что она в начале месяца только умерла. И все же, вероятнее всего, смерть произошла в конце февраля, вскоре после того, как от Извицкой ушел Бредун. Жаль, что точно эту печальную дату так никто и не записал, а из родных у нее никого не осталось.
Татьяна Гаврилова, работавшая с Извицкой в Театре киноактера, вспоминала:
«Возвращаясь с репетиции, я шла вниз по 2-му Мосфильмовскому переулку. Впереди — худенькая женщина в выцветшей каракулевой шубе и русском цветном платке. Она крепко держала в правой руке старенькую авоську с двумя пустыми бутылками из-под кефира и газетным свертком. Обогнав ее, я обернулась и узнала Изольду Извицкую. Мы давно не виделись, и ее лицо показалось мне более болезненным и одутловатым, чем прежде, она производила впечатление человека не от мира сего.
— Здравствуйте, Изольда Васильевна!
— Ой, деточка, здравствуй! Не хочешь ли зайти ко мне? — спросила она, потирая маленькие руки.
