Утро 6 августа 1942 года началось, как обычно. Януш Корчак встал рано, а потом был завтрак – немного картофельных очисток, маленькая кружка эрзац-кофе. Неожиданно раздались два резких свистка и команда: «Все евреи на выход!», детей построили в колонну по 4 человека в ряду, они захватили с собой любимые книжки, игрушки, фляжки с водой. Януш Корчак получил предписание вместе с детьми явиться на вокзал.
Их пунктом назначения был лагерь немедленного уничтожения. Лагерь смерти в Треблинке, в 60 милях к северо-востоку от Варшавы. Устроили перекличку – 192 ребёнка и 10 взрослых. Одного ребёнка Януш Корчак нёс на руках, другого – вёл за руку. За ним, с детьми от 9 до 12 лет, шла Стефания Вильчинская. Она, получив уведомление от Международного Красного Креста в 1940 году о том, что может эмигрировать в Палестину, ответила: «Дорогие мои, мы здоровы. Я понемногу работаю. Корчак работает напряжённо. Не могу уехать без детей. Благословляю вас всех. Стефа». В момент погрузки детей в вагоны немецкий офицер подошёл к Янушу Корчаку и вручил ему какую-то бумагу. Его друзья предлагали ему спастись, вернувшись без детей, и добыли ему соответствующие документы. В ответ он покачал головой и жестом попросил отойти офицера. Дети его родного Дома сирот, в отличие от кричащей толпы, подгоняемой плетьми, шли со спокойным достоинством. Этому научил их верный друг и любящий детей – Януш Корчак!
Как оставить детей в болезни, в несчастье, в опасности? Двести детей! Как оставить их одних в этом жутком вагоне, как оставить их в газовой камере?
Вместе с детьми он принял смерть, был неразлучен с ними до конца, потому что он просто любил их…
Навсегда остались с Янушем Корчаком – выпускником Варшавского университета, детским врачом, известным писателем и педагогом его любимые дети из Дома сирот.
Об этом свидетельствует скромная плита, установленная в Треблинке, фашистском лагере смерти, на которой написано: Януш Корчак и дети.
Трудно нам всем, очень трудно жить, пока существует безразличие. Пока мы не осознаем, что мы единое целое. В нашей жизни только одно имеет значение – кому и сколько ты даришь любви. Самое значимое для каждого из нас – счастье, и здесь, сегодня делать своё дело с любовью. Не надо ждать, что тебя поймут, не это главное. Нужно постоянно забывать себя, немного слов и много любви… Если не отчаешься, то увидишь свет. Любовь не имеет меры, она безгранична. Не ожидай благодарности… неблагодарность принимай с радостью! Любовь любит всяческих. Мы родились, чтобы любить, и тебя не касается, любят тебя или нет… Каково предназначение человека? – Любовь. Истинная любовь, когда ты даёшь, не ожидая получить взамен.
Так думала и жила Аврилия Папайанни (1897–1992), впоследствии геронтисса (в Греции так называют уважаемую старицу, монахиню, игуменью монастыря. – Авт.). Гавриилия, монахиня православной церкви. Она стала известной во всём мире за свою бескорыстную, телесную и духовную помощь любому человеку, встретившемуся не её жизненном пути. «Любовь и молитва, – говорила она, – могут перевернуть весь мир!»
Аврилия Папайанни родилась в Константинополе в православной верующей семье. Родители Аврилии были состоятельными людьми. Отец – крупный лесоторговец. Мать имела владение в Северной Греции, доставшееся ей от отца, который был врачом и лечил самого султана. Дедушка Аврилии был послом в Вене. Оставив свою должность и переехав в Халкис, он провёл там телеграф, возглавлял инспекционную коллегию.
Любви к людям Аврилия училась у своих родителей, атмосфера в семье была доброй и светлой. Она всегда была окружена всеобщим вниманием и заботой отца и матери, двух старших братьев и сестры. Её юные годы были счастливыми и радостными – «она любила весь мир, и весь мир любил её». «Когда родители не отдают всей любви детям, или когда сами они не имеют любви между собой, нельзя ожидать, чтобы вышли хорошими и послушными… их дети»[27], – говорила много лет спустя Аврилия. Её мама была сама любовь. «Поэтому я могу и люблю всех и вся», – писала она своему старому другу в 1955 году.
Любовь к животным и растениям побудила Аврилию закончить агротехническую школу в Швейцарии. В 1923 году она в качестве слушательницы поступила на философский факультет греческого университета. Затем в одной из клиник Англии получила специальность врача-физиотерапевта, специализирующегося на болезнях ног. В 1946 году стала членом «Общества массажистов ног» в Великобритании.
По возвращении в Грецию, в 1947 году, Аврилия открыла свою клинику. У неё была большая клиентура. Многие приходили к ней лечить не только ноги, но исповедать свою боль, горе. Она была и психотерапевтом – давала советы и наставления. Одна из пациенток призналась, что пришла в клинику Аврилии поделиться своей бедой, и немного ради ног… Люди относились к ней с большим доверием – она лечила тело и душу. Работая с 9 утра до 6 вечера без перерыва, выпив в отсутствие очередного больного стакан молока, она снова принималась за дело. Её подруга, Елена Вирву, удивлялась: получая 500–600 драхм в день, денег к вечеру не оставалось. Аврилия платила за слепого квартплату, купила безработному костюм, нуждающихся пациентов лечила бесплатно, помогала многим людям, например за свой счёт обучала юношей в Англии, оплачивая их расходы.
С 1949 года начинается её основная благотворительная деятельность и бесконечные путешествия. Она то покидает свою клинику, то возвращается вновь сюда. По просьбе супруги английского посла уезжает в Лондон и сопровождает 11 детей-сирот, жертв гражданской войны, в Афины. В 1950 году Аврилия отправляется с английской слепой девочкой в Америку, чтобы дать ей образование в специальных учреждениях.
В своей клинике перед приёмом больных Аврилия всегда читала молитвы, а потом шла лечить. В зале ожидания висела репродукция картины Дюрера двух молящихся рук.
День 24 марта 1954 года, когда её мать покинула этот мир, стал решающим днём её жизни. В эту ночь случилось нечто таинственное и непостижимое – она услышала внутренний голос, было только одно слово «Индия». И ещё ей пришли на ум слова из Евангелия: «Иди, продай имение своё и раздай нищим» и «Следуй за Мной!»
Аврилия увидела, что икона Иисуса Христа излучала ослепительный Свет. Позже она писала своему другу, что этот Свет побудил её оставить все и следовать за ним. И она последовала этому призыву: продала всё, что имела, в том числе и свою клинику. Едва она успела все продать, как её пригласили в Вену, и Аврилия сказала «да», зная, что всё равно поедет в Индию. С собой на семинар молодёжи взяла лишь Евангелие да подаренную подругой книгу индуса Шивананды.
В Вене она встретила двух христианок, индийских студентов, спросила о Шивананде, жив ли он. «Жив», – ответили они. Вместе с ними Аврилия идёт в индийское посольство получить визу. Аврилии приходит новое приглашение поработать добровольцем в Израиле, в кибуце. Она через Швейцарию и Италию попадает в израильский порт Хайфа.
Снова новое приглашение на Кипр от знакомых из Лондона. И снова её «да». Здесь она работала с больными, приобрела много новых друзей. Все люди, встретившиеся на её пути в Индию, – это её друзья. В записных книжках Аврилии сотни имён – иранских, иорданских, еврейских, ливанских, европейских – тех, кто были её друзьями и помощниками. Более 500 имён насчитала в её записных книжках её подруга Елена Вирву.
В получении визы в Индию Аврилии было официально отказано. Она уезжает в Иордан, в Амаллон, заходит в индийский магазин и спрашивает служащего, не знает ли он, как можно получить визу в Индию. Как только разговор заходит о книге Шивананды, он посылает Аврилию к своему брату, работавшему в индийском посольстве. Виза получена!
Аврилия писала своей подруге об этом времени: «На автобусе мы пересекали пустыню день и ночь… Много пыли, отсутствие воды… находила удобный момент позаботиться о больных на разных остановках, которые мы делали на постоялых дворах на несколько часов. Я осознавала, что язык не является единственным способом общения между людьми. Сострадание имеет большее значение, чем язык, и поэтому оно было самым лучшим языком. По дороге многие европейские миссионеры, врачи и другие спрашивали меня, как я решилась поехать так, без рекомендации и знакомства, в Индию, не зная следующего своего шага… но я только одно знала, что мне нужно было ехать и притом ехать одной»… Надеющиеся на Господа обновятся в силе: поднимут крылья, как орлы, потекут – и не устанут, пойдут – и не утомятся[28].
Аврилия была 11 месяцев в пути. Вера Аврилии поддерживала её, давала силы и указывала следующие шаги.
Ирак, Тегеран, Пакистан – страны и люди, все сопутствовало её цели – добраться до Индии. Зачем? Почему? Нет вопросов у Аврилии, только уверенность: «Индия», – было ей извещение.
