Те, кто стояли возле Дурвы, задрожали, услышав эти слова. И хотя несколько неверующих одобряли их, они боялись гнева грозного Гуру, что последовал бы, услышь он сказанное.
Предводители нагов, которые собрались вокруг Падмасамбхавы, не обсуждали его желания и с должным уважением, единогласно решили отдать девушку своему спасителю.
Негодование Дурвы достигло пика, когда он услышал их решение. Он выхватил из рук предводителя шёлковый белый шарф[32], который тот уже начал разворачивать, собираясь надеть его на шею избранной нагини, и, держа его на вытянутых руках, большими шагами направился к великому мастеру.
– Всё, что у нас есть, – гневно заявил он, – мы поднесли тебе. Мы опустошили свою сокровищницу для того, чтобы разложить её содержимое у твоих ног. Если ты не доволен этими дарами, знай, что других мы тебе предложить не можем. А что касается молодой девушки, не льсти себе, думая, что ты её получишь. Ибо всей твоей силы и изощрённости не хватит, чтобы этого добиться.
Сияющие в небесах, солнце и луна озаряют весь мир – это доставляет радость!
Но иногда планета заслоняет их, и тьма окутывает вселенную – это весьма печально!
Когда семя посажено в землю, из него вырастет зерно – это то, что всеми желанно!
Если идёт град и уничтожает посевы – это очень печально!
Когда лама, что носит одеяния святого, проповедует глубокое Учение и практикует его – это то, что всеми приветствуется!
Но когда он вожделеет женщину – это прискорбно!
– Я закончил. Мне нечего больше добавить. Я не отдам тебе свою племянницу.
Опасно выводить из себя такого мастера, как Падмасамбхава. С пылающим ликом и сверкающим взором он приподнялся над своим троном. Все наги в испуге отступили.
– Подойдите те, кто образован и понимает язык метафор, – властно приказал он. – Я произнесу несколько слов в ответ:
– На деревенском рынке судили одного беднягу. Прохожий, исполнившись жалости к нему, вмешался и добился оправдания. Однако виновник, снова обретя свободу, тут же забыл о доброте заступника.
Человек был вынужден во искупление своих преступлений терпеть страдания в одном из адов. Сострадательный бодхисаттва извлёк его оттуда и перенёс в чистую землю. Как только тот достиг блаженной обители, то забыл о своём спасителе.
Когда многих из вас поразила болезнь, вы стали взывать к моему знанию. Вы, как и многие другие наги, пожелали даровать мне то, что я попрошу взамен за свою помощь. И теперь вы, ранее павшие жертвой эпидемии, просто забыли, что в долгу передо мной за ваше исцеление, и отказываетесь от своего обещания. Презренный лжец, ты не заслуживаешь сожаления. Я не нуждаюсь в твоей племяннице. Мне она более не нужна. Я удаляюсь. Но болезнь, от которой я вас излечил, вернётся вновь, и вы снова будете взывать к моей помощи, однако на этот раз ваши мольбы останутся без ответа.
С устрашающим выражением лица Гуру Пема сделал несколько шагов, ламы, дакини и богини выстроились за ним в линию, вновь появился белый луч, эфемерная тропа, по которой он прибыл в мир нагов, своим концом коснувшись крыши. Наги, дрожа от ужаса, не могли найти слов, чтобы утихомирить гнев почтенного Гуру.
Тогда Менкен, держа в руках шарф из белого шёлка, вышел вперёд, положил его к ногам Гуру, и, совершив троекратный поклон, сказал сдавленным от страха голосом:
– О, драгоценный Учитель, прошу, не держи обиду. Мой брат безрассудно обратился к тебе, но в его намерения не входило столь неуважительное отношение. Прости его, можешь взять Дзеден. Я её отец. Её судьба зависит только от моих решений. Я отдаю её тебе. Пожалуйста, будь благосклонным, прими её.
– Как ты можешь утверждать своё отцовство лишь на основании старшинства? – начал было непримиримый Дурва, но около двадцати нагов набросились на него, и, запихнув ему в рот шарф, который он сжимал до этого в своих руках, выволокли прочь из дворца.
Смилостивившись, но сохраняя суровое выражение лица, Падмасамбхава отвечал кратко:
– Очень хорошо, я принимаю её. Через семь дней приведите Дзеден к берегу озера Лунгсен-Гоконгма. Она встретит там того, кто будет ей опорой [дословно: «Она найдёт там дакпо (тиб. „хозяин")»]. Сказав это, он поднялся над толпой нагов. Окружённый своей великолепной свитой, он направился по сияющей тропе, которая протянулась через всё небо, и вскоре исчез в облаках.
* * *
По прошествии семи дней несколько сотен нагов проводили свою младшую сестру к озеру, указанному Гуру Пема.
– Дочь моя, – сказал ей Менкен, – я должен оставить тебя здесь. Отправляйся в мир людей, как наказал тебе великий Гуру, полагаясь на него с верой. Он знает, что нужно живым существам, и не покинет тебя. Я дам тебе лошадь, корову, овцу, козу и собаку. Эти животные понадобятся тебе там, куда ты направляешься.
Бедная нагини горько плакала. Мысль о том, что она будет оставлена посреди пустыни, далеко от родного дома, наполняла её ужасом.
– Отец, – всхлипывала она, – ты приказал мне идти, но куда? Я не знаю дорог этой чужой земли. Когда я поднимаю глаза, то вижу огромное открытое небо, когда я опускаю их, то вижу бескрайнюю голую землю[33]. В какую сторону мне идти? Вон там лежит красная дорога, далее – белая, с этой стороны я вижу жёлтую тропу, а в отдалении проходят ещё несколько. Какую мне выбрать? Я не знаю. Пожалей меня, позволь вернуться на родину, не покидай меня, я не смогу без тебя…
Менкен, зная, что её просьбу выполнить невозможно, попытался уменьшить горечь разлуки, дав полезный совет.
– Дитя моё, – сказал он, – посмотри на синюю дорогу, которая внизу, в долине, кажется огромным змеем, чья чешуя будто сделана из бирюзы. Она ведёт в страну бесчисленных озёр, день за днём отражающих синеву безоблачного неба. Не иди по ней. Там – земля голода и жажды. Вода в этих озёрах солёная, а на берегах нет ни одного жилого шатра[34].
Смотри, далее белеет тропа, которая повисла на горных скалах, словно чётки из ракушек, сделанные для повторения тысяч мани[35]. Не ходи по ней. Эта белая тропа ведёт по засушливым, продуваемым ветрами плато к вечным снегам, где обитают демоны.
А там, за бирюзовой тропой, усеянной цветами, скрывается западня. Под её красотами, ближе к горизонту, начинаются бескрайние топи. Путник, блуждающий во мраке этой болотистой местности, не зная, куда ему пойти, поскользнётся и утонет в жиже из грязи, которая сомкнётся над ним навеки. Не ходи туда.
У подножия тех холмов, золотистых в лучах солнца, лежит жёлтая тропа – тонкая янтарная нить, напоминающая ожерелье, которое будто в спешке уронила богиня, – она пролегает вдоль пещер, в которых живут бурые и белые медведи, опасные для одинокого путника. Держись подальше от этого пути.
Но в конце долины ты не сможешь пропустить тропу, схожую с лентой кораллового цвета, которая поднимается к перевалу и прячется в облаках[36]. Следуй по ней. Она приведёт тебя в мирную и счастливую страну под названием Линг, и там ты встретишь своего защитника, которого обещал тебе Гуру Пема.
Юная нагини поняла, что её отец, движимый чувством благодарности и страха перед Падмасамбхавой, не изменит своего решения и не пойдёт на уступки. Она не отвечала. Сквозь слёзы глядела она на красную дорожку, уходившую в горы к перевалам, где облака, словно пышная занавесь, скрывали волнующую тайну. Пока она оставалась в созерцании, её отец и другие наги тихо удалились. Когда она обернулась, то обнаружила, что осталась в одиночестве, и, лишившись надежды вернуться на родину, медленно побрела к коралловой тропе, следуя за своими животными.
В сумерках она пришла к дому, где попросилась на ночлег. Люди, которые там жили, приняли её с теплом, и она провела у них три месяца. Потом она спросила, как ей попасть в Линг, и отправилась в путь, следуя указанному направлению.
* * *
Тротунг – тулку Тамдина – был одним из предводителей в стране Линг. Однажды ночью ему приснился странный сон, который произвёл на него такое сильное впечатление, что на рассвете он послал слуг к царю, своему брату, и воинам, жившим в ближайших шатрах, с просьбой прийти к нему и выслушать – на тот случай, если сон окажется вещим и важным для их племён.
Когда они собрались, Тротунг предложил им чай, а также блюда из цампы и масла. Затем, когда каждый гость съел паг[37], он описал им свой сон.
– Я видел, как ветер сорвал траву с перевала Тоянг Шамчема, – сказал он, – и она прилетела и приземлилась в Линге. Она укоренилась здесь, и каждый стебелёк стал драгоценностью. Среди самоцветов один был неизвестный, золотистого цвета, я взял его и положил на трон. Возможно, какой-то могущественный предводитель или святой лама прибудет к нам во благо нашей страны. Мы должны знать об этом. Шинглен, брат мой, сделай прорицание мо.
Царь Шинглен послал одного из слуг в свой шатёр за книгой предсказаний. Посыльный вскоре вернулся и принёс с собой требуемый текст и маленький мешочек с двумя игральными костями.
