Посему, вероятнее всего, П.З. Ермаков не работал на этом заводе, а вернулся в родной Екатеринбург после февральских событий уже с заготовленной для товарищей легендой «политкаторжанина».
И надо сказать, что на эту удочку попался и генерал-лейтенант М.К. Дитерихс, который, рассуждая о личности П.З. Ермакова и его роли в деле убийства Царской Семьи, писал:
«Амнистия, дарованная Керенским, освобождает П.З. Ермакова от каторги, а дальше он уже самостоятельно покидает место ссылки и возвращается к себе на Верх-Исетский завод. Здесь он вступает в ряды в то время еще тайных агентов будущей советской власти, куда-то часто уезжает, получает откуда-то крупные деньги и усиленно занимается скупкой оружия» [31] .
Летом 1917 г. П.З. Ермаков принимает активное участие в формировании красногвардейских отрядов города Екатеринбурга, к 4-му району которого тогда относился Верх-Исетский завод [32] , а по окончании формирования отряда Красной Гвардии в своем родном поселке избирается его командиром.
Сразу же после Октябрьского переворота П.З. Ермаков становится одним из самых активных большевистских деятелей в поселке Верх-Исетского металлургического завода, так как еще с весны 1917 года состоит членом Районного и Городского комитетов РСДРП(б), а также возглавляет в своем районе Земельный Комитет ВИЗ. (Должность председателя этого комитета предоставила ему и его людям практически безнаказанную возможность расстрелов на месте без суда и следствия всех тех, кто был хоть сколько-нибудь не согласен с проводимой им дележкой земельных угодий.)
В конце декабря 1917 года П.3. Ермаков во главе сводного Екатеринбургского отряда Красной Гвардии направляется на так называемый «Дутовский фронт», где участвует в боевых операциях. Но уже в феврале 1918 года его отряд (именуемым теперь как 1-й Сводный Революционный Отряд) отзывают назад в Екатеринбург, где бросают на новый участок работы, суть которой заключается в проведении карательных экспедиций местного значения.
Весной этого же года П.З. Ермаков во главе своего отряда вновь направляется на «Дутовский фронт», где вступает в командование 2-й Уральской дружиной, сформированной из рабочих-добровольцев 4-го района Резерва Красной Армии.
Участвуя в боях на Челябинском направлении, он получает пулевое ранение в живот и до конца апреля 1918 года находился на лечении в госпитале города Троицка, после чего переводится в один из екатеринбургских стационаров.
В мае 1918 года он назначается Военным комиссаром 4-го района Резерва Красной Армии Екатеринбурга [33] , должность которого позволяла ему проявить себя с должным размахом.
«Ермаков, – писал М.К. Дитерихс, – выявил свою деятельность рядом невероятных зверств над своими же поселковыми и заводскими жителями. Он окружил себя подобными себе убийцами по натуре и стал грозой для всех окрестных жителей Верх-Исетского завода. Худой, с застывшим лицом, мертвыми, висевшими прямыми нитями волосами как бы плохого парика, он был, как говорили несчастные обитатели окрестных хуторов и заимок, «сама смерть»» [34] .
Как Военный комиссар Верх-Исетского завода П.З. Ермаков имел в своем непосредственном подчинении специальный отряд красногвардейцев численностью 19 человек [35] . А его ближайшим помощником на то время становится бывший балтийский матрос С.П. Ваганов [36] .
Выписавшись из госпиталя в начале июня 1918 года, П.З. Ермаков вступает в командование отрядом, участвующим в подавлении Верх-Исетского восстания, после чего направляется в Невьянск с аналогичной задачей. Некоторых из руководителей этих восстаний расстреливает лично, о чем с гордостью вспоминает по прошествии лет:
«Были пойманы главари Аранс и учитель Пелехов, и ряд других главарей. Последние мной были уничтожены» [37] .
И поэтому нет ничего удивительного в том, что именно этот человек был отобран партийным руководством Урала в команду палачей-добровольцев, изъявивших желание участвовать в расстреле Царской Семьи.
К личности П.З. Ермакова мы еще вернемся не раз, а сейчас, с позволения читателя, автор позволит себе сказать хотя бы несколько слов о еще одном участнике екатеринбургской трагедии – Якове Юровском.
Глава 4. «Надежнейший коммунист» Яков Юровский
В одном из своих многочисленных писем по поводу наведения порядка и организации должной работы в Гохране В.И. Ленин назвал Я.М. Юровского «надежнейшим коммунистом». Как ни странно, но эта ленинская оценка на сей раз полностью соответствовала истине, так как, куда бы ни посылала партия Якова Юровского и на какие бы посты ни выдвигала, он всегда и везде неуклонно выполнял ее волю.
Янкель Хаимович (после принятия лютеранства в 1904 г. – Яков Михайлович) Юровский родился 1 июля (19 июня) 1878 года [38] в городе Томске в многодетной еврейской семье.
Его отец – Хаим Ицкович был сыном раввина и происходил из мещан Полтавской губернии. Сосланный в середине 1870-х гг. на поселение в Сибирь, он отбыл в ссылку вместе со своей супругой, поселившись вначале по месту назначенного ему предписания – в городе Каинске [39] . Но в этом городе он долго не задержался и скорее всего не без помощи местной еврейской общины сумел перебраться в губернский Томск, где стал заниматься торговлей железным хламом и стекольными работами, которые приносили ему весьма скромный доход.
«Отец был стекольщиком, – напишет в 1922 г. позднее в своих воспоминаниях уже сам Яков Юровский. – Семья большая. Нужду терпели огромную» [40] , косвенно подтвердив тем самым, что его отец так и не сумел найти свое должное место в коммерческой жизни этого сибирского мегаполиса. А отсюда можно сделать предположительный вывод о том, что, памятуя о совершенном им ранее грехе, томская еврейская община просто не пожелала пойти навстречу своему новому члену и не приняла должного участия в его дальнейшей судьбе.
Мать – Эстер Моисеевна (рожд. Варшавская), также происходившая родом из Полтавской губернии, родилась в 1848 году и имела специальность швеи.
Строго соблюдая заветы веры отцов «плодиться и размножаться», в семье Юровских поочередно рождается восемь детей [41] , в числе коих Янкель был третьим ребенком.
Летом 1884 года родители определяют шестилетнего Янкеля на учебу в низшее иудейское учебное заведение – хедер, в каковых в конце XIX – начале ХХ вв. обучались все дети евреев. Занятия в нем проводил меламед (учитель), собирая обучаемых в помещении «каминерской» молитвенной школы «Талмуд-Тора» [42] , перенесенной в 1881 году в специальное помещение, купленное для этой цели томским купцом 2-й гильдии М.М. Каминером, в Подгорном переулке. Главное внимание в ней уделялось изучению Талмуда и Торы. Помимо таковых в этой школе преподавали азы математики, а также обучали ивриту и идишу. Отдав учебе полтора года, Янкель Юровский получает единственное в своей жизни образование: не сумев окончить и 1-го отделения (два класса) этого начального учебного заведения, он отчисляется из него в декабре 1885 года, видимо, за то, что не проявил к учебе должного прилежания. А может быть, педагоги просто не увидели в юном Янкеле задатков будущего раввина, которой в дальнейшем смог бы пойти по стопам своего деда… Однако, как бы там ни было, вся трудовая жизнь Янкеля Юровского начинается именно с этого времени.
