случиться колтун в волосах, а чистота — лучшая красота.
— А у меня косища была ниже пояса, — говорит Матрена Федоровна. — Замотаю ее вокруг головы, обвяжу платком туго-натуго и работаю. Зимой в мастерской иной раз и не прятала.
Как-то раз чую, кто-то дерг за конец. Обернулась — это Василий мою косу плоскогубцами ухватил. «Ишь, — думаю, — шутник».
Моя смена только начиналась, а он уже кончил. Вдруг подходит, говорит: «Либо я в кино схожу?»
Я отвечаю: «Ну сходи».
Он пошел, а мне так удивительно стало: что это между нами получилось? Вроде он у меня позволения спросил, а я разрешила. Кто же он мне такой? Мы с ним и не разговаривали никогда...
Кончилась смена в полночь — он тут! Взял меня под руку, и все пошли одной улицей, а мы почему-то другой.
Я его для порядку побранила: «Как не стыдно, говорю, это в школе мальчишки девчонок за косы дергают, а вам, передовому бригадиру, такие детские глупости ни к чему».
Он сдвинул платок с моего уха и шепчет: «Это никакие не глупости. И совсем не детские. Это я тебя, как Иван-царевич, за косу поймал». А на улице ни души, можно бы и громко сказать.
Но поженились Фролов и Тимашова только через год и тоже в разгар зимнего ремонта. Чтобы отпраздновать свадьбу, дал им директор МТС отпуск на целых... два дня!
— И все-таки пришлось мне с косой расстаться, — улыбается Тимашова милому прошлому. — Некогда было ее холить. Ну, однажды Василь Михалыч шутил-шутил да и отстриг ее овечьими ножницами. А сам, хитрец, как сделался механиком, голову перестал брить. И, что вы думаете, такая шевелюра выросла! Вот как бывает: влюбилась в бритого, а замужем оказалась за кудрявым.
...Весной 1933 года Василий работал разъездным механиком, а Мотя но-прежнему трактористкой в коршевском колхозе.
— В ту весну каждый трактор мы всей бригадой заводили, — рассказывает Тимашова. — Ослабли. Два года была засуха, неурожай. Колхоз старался поддерживать трактористов, давал ведро овечьего молока. Мы добавляли два ведра воды, две кружки пшена и варили кулеш. Из сельпо привезли бочку квашеной капусты, бочку повидла. Вот и все продовольствие. В хлеб чего только не подмешивали. А больше — сушеный лист.
По субботам Фролов заезжал за Мотей в бригаду. Выходной день они проводили дома. И всегда у него был припасен гостинец — несколько ломтей чистого ржаного хлеба. Это он свой паек сберегал для молодой жены. Анна Алексеевна хвалилась: «Молодец у меня зять. Жалеет Мотю, а сам пышки зеленые ест, только похрустывает».
И наконец земля впервые щедро оплатила труд. На колхозных полях налился и вызрел большой урожай. В декабре, когда Мотя провожала мужа на действительную службу в армию, были на столе и блины, и оладьи, и пшеничные пироги.
2
Прошло два года. Демобилизованный старшина Фролов возвращался с Дальнего Востока домой. В Иркутске соскочил на станции, купил «Правду». И только развернул — портрет. «Бригадир лучшей бригады Матрена Федоровна Тимашова»!
Но, проезжая Москву, не знал Василий, что она тут, на совещании. И Мотя не знала, что муж, торопя время, шагает по перрону Павелецкого вокзала, ждет не дождется второго звонка.
Так и разминулись они. Пришлось Фролову вместе с колхозниками и механизаторами двух МТС встречать награжденную орденом жену в Боброве. Обстоятельства этой встречи Матрена Федоровна сейчас окрашивает юмором, но тогда ей было совсем не до смеха.
— Сказали: «Муж приехал». Я думаю: «Вот две радости сразу!» Выхожу из вагона — народу тьма, оркестр играет. И военных много, все в шинелях. Я иду мимо них, на каждого взглядываю: «Нет, не он, нет, не он». Сама уже горю от стыда. Что обо мне добрые люди скажут? «Возгордилась Матрена — мужа не узнает!» Подходит секретарь райкома: «Тебе выступать надо». А мне кажется — я двух слов не свяжу. Неудобно, зачем такое торжество, и еще неудобней — мужа не могу найти. А он, чудодей, нарочно спрятался. Уже когда речь кончила, сам подошел.
За прошедшие два года Матрена Федоровна хорошо потрудилась. Была она помощником бригадира комсомольской тракторной бригады Бобровской МТС, а когда в январе 1935 года организовалась Шишовская МТС — стала бригадиром.
Трактористами здесь набрали взрослых женатых колхозников. Они только что окончили курсы и чувствовали себя неуверенно. А у Моти был уже опыт. Пришлось ей после молодежной бригады переключиться на руководство «стариками». Дело и тут пошло на лад. Бригадира Тимашову наградили орденом «Знак Почета».
На Всесоюзном совещании передовиков знатная трактористка Паша Ангелина выступила с призывом создать в МТС женские тракторные бригады. Со своей бригадой она обязалась выработать по 1600 гектаров пахоты на каждый трактор.
Мотя решила не отстать.
Василию Фролову тоже нашлось в новой МТС немало работы: он был механиком, заведовал ремонтной мастерской, преподавал на курсах да еще возглавил комсомольскую организацию.
Супругам отвели при МТС небольшую двухкомнатную квартиру. И сюда, в одну из комнат, они поместили шесть девушек — всю будущую бригаду. Напротив квартиры стояли три трактора, девушки могли практиковаться сколько угодно.
— Сначала ни одна не могла завести трактор, — вспоминает Тимашова. — Я показываю: рукоятку надо брать сразу снизу... Потом (первый успех!): «Мотя, я вкруговую кручу!» — это уже значит: легко завелся.
Забавно получилось с именами. В бригаде две Матрены, одна Поля и четыре Марии. Для различия одну так и звали Мария, другую — Маша, третью — Маня, четвертую — Маруся.
Характеры, конечно, у всех разные. Аристова — неулыбчивая, молчаливая. Костромина — смешливая говоруха: «тысяча оборотов в минуту». Тринеева — с гонорком. Рассердится за какой-нибудь пустяк и обедать не идет.
На Маше Тринеевой мой брат Митрофан женился. Многих трактористок у нас потом бригадиры увели, дети у них пошли, некоторые в МТС работать бросили. Бывало, сижу на колхозном собрании и считаю, сколько тут «трактористок запаса». «Ничего, — думаю, — мы вас в другие края не роздали. Если придет нужда, опять вы на тракторах будете...» Как в воду глядела. Когда случилась война, мужчин мы полностью заменили.
Впрочем, этот разговор еще впереди.
Весной 1936 года сделала МТС смотр первой женской бригаде, и трактористки вышли на пахоту.
Работали мы в Шишовке. Поле изрезано балками. А обязательство взяли высокое — надо пахать и ночью. Вот я на одном склоне стану с фонарем, помощник — на другом, и светим, чтобы девчата с тракторами в овраг не свалились.
Настроение было боевое.
1 Мая привязали к трубам букеты цветов,
