И вспомнил запустение моей деревеньки, заросли, избу… Но — на чужой каравай… Да, механична зависть. А органична — привязанность — к родному, малому, где свои. К русскому, бедному, в таком опозоре и разрухе сейчас.
Нет, я бы и мог от русского отрешиться: моя страна — Мысль и Любовь. Но любовь-то — к моим, родненьким, а они — вросшие в русскую субстанцию. Ну и я с ними…
Была на этой «парти» Ольга Гришина из московского Иняза тут на месяц. Рассказывала о днях переворота. И меня спросила: «А Вы вернетесь? Сейчас ведь многие выезжают — и не возвращаются.» — «Конечно, вернусь: до Нового года лишь я здесь». И чувствую — как благодарный луч от нее. Да, возвращаться — в трудную жизнь.
Но — загадочно, интересно! Столько будет действующих сил и линий! Какой синтезис станет получаться после тезиса Октябрьской революции и советчины, потом антитезиса «перестройки», включая и недавний «путч», — и вот что теперь? После путча синтезис должен начаться. И русское и советское, поруганное, еще скажется — и не только минусовостью, но и позитивом своим и идеями.
А пока — дешевый откат идет, и отречение, и посмеяние…
Юз позвонил — зовет на «блошиный рынок» на днях ехать: по дешевке приодеться — надо и мне, и моим. Вытащил листки, что мне Св. и Лариса перед отъездом дали с наказом на покупки — и вот на листе обведена нога (ступня) и написано: «Светлана», а на другом — «Лариса»… Накатил порыв: ноги эти прижать к душе, целовать!
А представь — как можно рыдать, коли от жизней их останутся вот эти обводы босой ноги карандашиком!..
Миддлтаун. 13.IX.91
Ой, любименькие!
Как задрожало все внутри, когда голосок Ларисы отозвался — через Бог знает какие пространства! Сколько дней дозванивался — не мог пробиться, а вчера Суконик звонил из Нью- Йорка и научил: тут есть кнопка механического набора номера — и за 5 минут прорвался. Но как жаль: голоса Маммушки не успел услышать — дай Бог ей в Переделкине оклиматься! Что там за вырезание?..
Ой, как далеко и давно — и как мило и любимо наше житьишко! А тут — прямо курорт! Ну — по порядку. Суконики меня в первые 4 дня опекали: возили в Манхэттен, на Брайтон-бич= Нью- Йоркскую Одессу, на «парти» к скрипачке, с которой Инна в ансамбле играет. Как раз шел «путч» — и мы по телеку много смотрели: небось Ельцина на баррикадах видели раньше, чем вы в Москве: телевизор-то был еще Кравченковский. Представляю, как Маммушка лежала и сиськи крутила, на Ельцина глядя и на все парламенты! А может, в деревню — проклятую вами? — пришлось ехать? Как Лариска сказала, что 22-го поехали — на мамин день рождения. А я как раз у Кати был — Суконики привезли. Два дня у них жил, а потом поехали они и меня взяли на Север, в штат Мэн, и там жили на вилле в горах, ходили на восхождение на гору Вашингтон — 2 тыс. метров. Купались в озере — теплом и пустынном, как во времена Гайаваты.
Так прошла еще неделя, и 31-го Майкл привез меня в Миддлтаун — это в 30 км от их дома. Передал меня в руки Присциллы
Мейер, та привела меня в мое жилье — это целая двухкомнатная квартира: холл-кабинет, спальня — две кровати, кухня с плитой и холодильником. Ее муж привез старый их телевизор, Юз дал радио — музыку слушаю. Как включил ее — родную, классическую, — сразу из чужбины в доме души оказался.
Присцилла дала-одолжила 100 долларов и повезла покупать еду в супермаркете — вышло на 40 сразу. Как Юз потом рассказывал: Битов, когда с ним зашел в этот магазин, аж расплакался: «За что же нам, на Руси, такое наказание?..» И когда жру снедь — все о вас думаю — со стыдом.
Первые дни все трепетал: как пойдет моя лекция на английском? Кстати, с Катей и Майклом сразу только по-английски говорил — репетировал неделю, и Катя помогла отредактировать мой перевод первой лекции. (Как видите, машинка барахлит, а чинить — дорого. Тут же все перешли на компьютер; даже ленты не достать). Майкл и Катя успокоили меня насчет моего английского: произношение нормальное и словарь… Ладно, разговорюсь тут далее.
5 сентября мои первые классы были. В группу на английском пришло человек 30 — на курс «Национальные образы мира». А в группу на русском записались 5, но ходят уже 11.
Первая лекция хорошо удалась на английском: был контакт, даже смеялись. Присцилла сидела — не ожидала, что такхоро шо… А на русском курсе я было приготовил им «Космософию России» по-английски, а они меня попросили по-русски, хотя разные у них уровни; я чуть сник, ибо по-русски мне это же было скучновато рассказывать. Но — ничего. Что-то все равно получилось. А следующие два с ними занятия — совсем непринужденно. Тут есть некоторые дети эмигрантов, вывезенных из России в свои 5–7 лет, — они говорят, а другие тут выучиваются.
Вчера на занятии сравнили «У лукоморья» Пушкина и Вступление к «Гайавате» Лонгфелло: призывал удивляться наивно странностям — и мне самому интересно их слушать. Потом раз бирали Вступление к «Медному всаднику» — и задал им всего его прочитать: кто — на русском, кто — в переводе. А наперед думаю: полкурса, а может, и больше, заниматься поэзией, а потом — про русскую мысль (использую свою «Русскую Думу») А на английском — пока общее о национальном говорю, а потом к описанию отдельных космосов перейдем. Народ — детский. мало образованный даже в американской литературе. Так что надо постоянно ликбезом заниматься — факты сообщать и объ яснять.
…Итак, три дня лекций прошло — полторы недели. Уже успо коился я — вроде получается. И расписание очень удобное вторник и четверг, так что на 4 дня мог бы и уезжать. СЮ.30 до 11.50 — английская группа, потом час на «ланч», и с 1.10 до 2.30 — русская группа. Просто идеальное расписание по времени.
Когда успокоился, я почувствовал — да тут же курорт! Теплынь, студенты ходят в шортах и босые многие. И я. Тут лужайки, деревья, беру книги и читаю. Мой дом — в полминуте от «офиса». Маленький университетский городок — мечта так жить: вся культура тут, а и природа дышит. Набрал книг — читаю американцев.
14. IX. 91. Прерван был вчера: заехал Юз с Ириной — повезли на «парти» к сербке, что в соседнем университете преподает русский; день рождения, что-то к 70. Поужинали с выпивоном. Сегодня хмуро, дождит слегка. Юз заехал — повез покупать свитер и рубашку по дешевке: по 5 купил два свитера шерстяных и две рубашки.
Сейчас думаю: ехать на велосипеде кататься или пройтись? Скользко, не поеду. Пойду отнесу письмо.
Обнимаю.
Сегодня что-то кисло…
Ваш Па Гошка.
