Набором приемов, очень скоро превращающихся в штамп, пытаются иногда подменить существо искусства, сыграть талантливость, интеллект по внешним признакам, не познав, что стоит фунт лиха, не испытав тех страданий и радостей, которые переживает подлинный талант и глубокий интеллект на пути к успеху… Да еще противопоставляют это «традиционному искусству»! Искусство либо есть — либо его нет, а настоящий актер — целый мир, а это всегда шире понятия манеры.
Я думаю, в любой области деятельности неправильное отношение к своей популярности может превратить человека из профессионала в ремесленника: он перестанет совершенствоваться. Тем более что популярность бывает разная — настоящая и случайная. Например, первая роль артиста на сцене удачно совпала с его индивидуальностью или на киносъемке после нескольких дублей получились нужные жест и мимика, приятный ракурс — и об актере заговорили как о явлении в искусстве (и уже гроздьями висят его фотографии в киосках «Союзпечати»). А дальнейшие работы не подтверждают этого. Такая популярность разрушает, расстраивает актерский духовный инструмент, ведет к разочарованиям. Артистом сейчас стать нетрудно, но очень трудно выдержать заданный режим жизни и творчества.
Бывает и другое — нераскрытые возможности актера, неверное использование его индивидуальности. И хотя большая доля ответственности за это ложится на режиссера, разобраться в причинах своих удач и неудач обязан прежде всего сам актер. Но верная оценка вряд ли возможна до тех пор, пока актер не изучит себя. Надо знать свои возможности — голос, внешность, физические данные, черты характера и уметь этим пользоваться. Евгений Вахтангов говорил Мансуровой: у вас от природы некрасивые руки, работайте над ними, сделайте их эластичными, пластичными, они должны быть как звук скрипки. Неизвестно, сколько времени понадобилось актрисе, но она добилась этой пластики. Я знаю, например, что не могу повторить манеру игры Чаплина, подражать голосу Смоктуновского, заимствовать психологический рисунок Жана Габена. Изучая людей, не всегда можешь воспользоваться их особенностями. Но надо изучать — и других, и себя.
Возможно, я говорю здесь резко. Но я нас, актеров старшего поколения, обвиняю во многих бедах сегодняшней театральной молодежи. И прежде всего в том, что иные из них входят в искусство, забыв вытереть ноги и снять шляпу.
Наши крупные мастера должны напомнить молодым: «Служенье муз не терпит суеты». Ведь каждый мастер — это личность. И воспитывать он должен личностей. Воспитывать в уважении и во внимании к жизни. К большому и малому в ней. Ко всему ее спектру. Есть в Японии такое древнее искусство — икебана, искусство составления букетов. Нам надо учиться составлять букеты из многоцветья жизненных красок.
Когда я писал о «записной книжке» художника, о ремесле, я подразумевал именно это изучение жизни в ее великом многообразии. Только глядя вокруг широко раскрытыми глазами, можно постичь свою тему.
Из письма к дочери: «Самое пагубное в творчестве, особенно для начинающего, — это легкий успех или видимость успеха. На моей памяти таким людям ничего путного в искусстве не удавалось. В театре или кино лучше начинать с азов, с самого маленького… Не рвись в облака, стой покрепче на земле, и она одарит тебя.
Тебе осталось совсем немного потерпеть, хотя не понимаю, как это можно скучать. Сколько всего прекрасного: люди, природа, книги, науки, самоусовершенствование в профессии — займись хотя бы речью, голосом или поработай над каким-нибудь отрывком любимого автора. Подготовь себя физически: у тебя, например, слабовата реакция, замедлена несколько. Поработай над ней. Упражнения на внимание, упражнения на память… Ох, как это важно! Этим нужно заниматься каждый день, да и не только, разумеется, этим. Ты сама прекрасно знаешь, какой огромный комплекс необходимых занятий и упражнений. Вначале будет тяжело, потом привыкнешь, а потом будешь ощущать радость и необходимость этого. Прекрасные результаты не заставят долго ждать. Поверь мне.
Я все время страдаю от того, что ты совсем забросила английский язык. Выучивать хотя бы фразу в неделю, хоть транскрипцию по словарю. Сейчас без языка нельзя, это — огромный тормоз, и если хочешь, — в творчестве.
Ох, как я был бы счастлив, если бы у меня было столько времени для скуки, как у тебя! Уж язык-то я бы обязательно выучил. Ведь потом закрутишься в производственном водовороте и будешь только с горечью вспоминать о «скуке», о времени, которое не сумела использовать в необходимость и радость. Артисту, как и любому художнику, необходимо много ездить, путешествовать, наблюдать, впитывать, накапливать материал в свою творческую «записную книжку». Я бы с удовольствием поехал бы в Кемерово и Томск. Ведь очень интересно это посмотреть своими глазами, узнать. Где же твоя первооснова актера — любознательность художника? Человековедение — ведь это так интересно! Наверняка они там отличаются хотя бы от москвичей: и говор, наверное, иной, и наверняка нравственные привычки иные… Я, например, как только приезжаю в другой город, сразу иду в баню: там люди обнажаются не только физически, но и духовно, нравственно! Как это интересно! А просто пройтись по улице не торопясь, понаблюдать за ней, за людьми, манерами, повадками, речью, за внешностями для будущих характеров и гримов…
Поставь себе, например, задачу определить по внешнему виду прохожего его профессию, склад жизни… Холост ли? Женат ли? Сколько лет? Курит ли? Пьет ли? Это же — биография, материал. Этим же занимались и занимаются все художники.
Когда же скучать? А ты думаешь, Чехов А. П., больной, поехал на перекладных через всю Сибирь, в дождь и мороз, ради скуки? Ради жажды творчества надо воспитывать в себе потребность заниматься тем делом, которое ты себе избрала, — тогда у тебя не будет времени скучать…
А в общем, это не приказы, а советы. Ты человек взрослый — живи, твори, чувствуй, думай».
Когда я вступил в труппу театра Сатиры, здесь блистало целое созвездие удивительных актеров: В. Я. Хенкин, П. Н. Поль, В. А. Лепко, Т. И. Пельтцер… Это был театр со своим неповторимым духом, со своими традициями, совершенно не похожий на другие. Он был единственным в стране театром Сатиры и имел четкую жанровую направленность, которую ему приходилось отстаивать на протяжении многих лет. Только здесь шли, к примеру, спектакли-обозрения, призванные откликаться на злободневные события и бороться с рутиной, пошлостью, хамством и другими пороками. Здесь выработалась особая, только ему присущая стилистика, здесь любили точную бытовую зарисовку, умели вызывать смех зрителя остроумной репризой, фарсовым жестом, цирковым трюком. Артисты театра Сатиры отличались умением танцевать, петь куплеты, владели искусством буффонады, в большом почете была импровизация… Это было совсем не похоже на то, к чему я привык, с чем до сих пор сталкивался.
