[Достопамятно еще и то в сем монастыре, что в него посылалися знатные особы княжеских фамилий на заточения и пострижения, но какие именно, то за похищением летописцев, за невежеством живущих ныне в нем, добраться не можно. На нем показывают еще пещеру каменную, в которой будто преподобный Корнилий спасался: в нее ход из деревянной часовни; тесная сия ущелина не имеет довольно места, чтоб лечь и вытянуться человеку, не имеет ни окна, ни печи, ни горна, ниже крышки для защиты от дождя, снега и ветров; и для того думать надобно, что это баснь выдуманная лжеверием, а простодушным суеверием подкрепленная].
Во оном монастыре отпраздновавши храмам и отслушавши 13-го числа, в пятницу, литургию, покопавшись в их бумагах, пообедавши, поехал с помощью попутного ветра в половине 2-го часа по полудни.
Отъехавши от монастыря 16, а всего от Вознесенского устья и погоста озером Онегом 275 верст, в четыре часа по полудни ж пристали к Суземской или Данилова раскольничьего монастыря пристани Пигматки.
По правой или по Вытегорской стороне озера Онега есть чья-то стеклянная фабрика, но работа оной не дошла до моего сведения. А левая сторона озера занятая частию Корелами, говорят, имеет множество жителей, которые по изобилии железных руд имеют множество частных железных заводцев; в некоторых из них, сказывают, делают нарочитый уклад не высокой цены и порядочное количество. Живущие по обеим сторонам Онега дворцовые и экономические крестьяна почти все раскольники, живут очень бедно, ибо хлебопашества у них еще меньше, нежели у крестьян, живущих по Свири, да и урожай гораздо хуже, а привозят себе рожь, овес и ячмень водою, покупаючи без мало что не на весь год в городе Ладоге и Вытегре, на что зарабатывают деньги, отходя мужчины в Петербург и Петрозаводск в разные работы, иные на целый год, а другие на лето, а оставшиеся дома жгут в Петрозаводск для продажи на заводы уголье, гонят деготь и ездят с грузом с Петрозаводска в Петербурга, а больше никакого промыслу не имеют. Хотя ж в озере Онеге и довольно ловится разной рыбы, а именно: пальи и лососей и лохов, лещей, судаков, сигов, щук, окуней и прочих мелких озерных и речных рыб, а изредка и шерашперов, однако ж, они от оной ловли большой прибыли не имеют, затем что только продают одним проезжающим, да и то весьма дешевою ценою, а в города продавать не возят, а довольствуются сами рыбою во весь год.
5-я часть. От пристани Пигматки до Воицкого золотого рудника.
14 VI
Во оной раскольничьей пристани переночевав, на другой день в субботу 14-го числа июня расплатившись с тем крестьянином, который вез через озеро Онего, нанял здешних обывательских шести лошадей две для людей верховых, для экипажа две ж, запряженных в две простых телеги о двух сделанных из корня весьма тяжелых колесах, да для меня простую телегу о четырех таких же колесах, поехал отсель в раскольничий монастырь Суземки или Данилов сухим путем, изрядно прочищенною большою столбовою, только не широкою дорогою, боровым местом, в восьмом часу утра.
Проехавши от Пигматки 13 верст, остановился в раскольничьем скиту, называемом Пельеки, в котором ходил смотреть их деревянную часовню, в коей празднуют они Вознесению Господню; здесь, поколь перепрягали лошадей, пробыл на улице с полчаса. [Тут мне удалось видеть славное обольщение богатых раскольников под именем богоугодного подаяния. Петербургский богатый купец, торгующий мукою, знатный в расколе, присылает ежегодно кулей по сту муки для раздачи бедным. Сия милостыня не столь полезна нищете принимающих, сколько тщеславию подающих, ибо на квадрате ста верст длины, на 80-ти ширины, где находятся все нищие почти поголовно велика ль милостыня сто кулей, и что она может помочь во всеобщей сей нищете? Но мне скажут, ежели сто человек пришлют по сту кулей, то бедным там нищета не будет страшна.
Однако ж я знаю, что присылает только один, да и то может быть с складки. Да хотя бы и десять тысяч кулей присылали, то какая б из того была выгода, ибо сим самым только приучались бы ленивые бродяги к вящщей праздности, а может быть, к порокам и злодеяниям. При сей раздаче видел я великое пристрастие в раздатчиках: они не смотрели на старость, на немощь и на бедность просящих, а давали скорее и больше девкам, которые помоложе и покрасивее, да мужикам, которые поздоровее, поспособнее к работе, и поопрятнее одеты. Я видел одного бедного крестьянина, приехавшего за полтораста верст на лошаде за сею дачею; он думал, что его лошадь не подоймет сие лестное ему подаяние, но, получив только полпуда худой муки, поехал с великим роптанием и неудовольствием].
Будучи ж из сего скита часто гористыми и болотистыми местами и проехавши от скита Пельеков тринадцать же верст, видно было над озерами Лукиным и Боровом и на протекающей сквозь их вышедшей из болота речки Тихвинки, на бору, называемом Тихвинским, много таковых же скитов; при них деревянная часовня, в коей они празднуют Тихвинской Богоматери. Оный бор именуется Тихвинским потому, что на нем начально жить начали уроженцы города Тихвина.
В 3-м часу по полудни в том же бору, близ выше писанных озерок, для перемены лошадей и повозок, а также и для обеда остановился в раскольничьем же скиту, называемом Перестрел; в нем деревянная ж часовня Преображению Господню. Здесь в избе напившись чаю и отобедавши, за переменою лошадей пробыл до 8-го часу, а выехал в половине оного. От оного скита десять верст ехали боровым местом хребтами длинных, а не широких, гор; сей хребет гор имеет,_то примечания достойного, что горбом своим разделяет течение южных вод от северных, ибо, доселева ехав_водами все вверх, разом все стремление поведет вниз к полуночной стороне. Потом от оных гор ехали пять верст болотами и мхами, три версты бором, а последние две мостом по мху; по сей от Пигматки дороге на каждых пяти верстах поставлены большие восьмиконечные под крышкою выкрашенные кресты с написанием на них трости и копия. Проехавши ж от пристани Пигматки таковою весьма затруднительною и тесною дорогою на тех, к езде неспособных, телегах 45 верст, 15-го числа, в воскресенье, в два часа по полуночи пристали к Суземскому раскольничьему монастырю во время их всеночной. По тамошнему наречию «суземками» называется всякий пустой край в лесу, а как оный монастырь построен в пустом и глухом месте, то посему и называют его Суземками, а он особое имеет название Данилов.
Здесь два монастыря: один мужеский, а другой женский, они разделяются один от другого одними только деревянными простыми оградами, и сделанною между ними дорогою; положение свое имеют над рекою Выгом. В мужеском монастыре две деревянных часовни: 1-я настоящая большая для всего монастыря, в ней празднуют они Преображении Господню и Рождеству Иоанна Предтечи, 2-я больничная, Богоявлению Господню и Алексею Человеку Божию; в нем старшина Архип Дементьев, городничий Иван Иванов, земский или письмоводитель Яков Леонтьев, главный над певчими Григорий Никитин, монах у них только один, a прочие все (коих есть всегда здесь живущих до полуторых сот человек, кроме больных, которых при моей бытности в больнице было до ста человек) бельцы, из числа ж их другие есть и мастеровые, их обряда иконописцы, столяры, чеботари или сапожники, портные и кузнецы, которые и медники, исправляют всякую нужную для тех монастырей по своему ремеслу работу, а сапожники шьют в монастырь для продажи оленьи сапоги и кенги. Они для промыслу морских зверей и оленей всякий год на острова Севернаго окияна к Килдюин, Груенланд и к Новой Земли с довольным числом работников отправляют свои большие ладьи; сверх же того изрядное имеют хлебопашество и сенной покос.
