В канун дня св. Урбана (25 мая) 1184 года опустошительный пожар разрушил строения монастыря в Гластонбери, оставив лишь кельи и церковь, построенные аббатом Робертом, и колокольню, возведенную аббатом Генри Блойсским. Золото, серебро, шелка, книги, украшения и другие ценности превратились в пепел или в бесформенные слитки металла.
Священные реликвии прошлого либо обуглились, либо безнадежно испортились. Не нашлось аббата, способного стать во главе братии, и стоны, плач и стенания слышны были со всех сторон.
Вскоре после пожара король, который до того в отсутствие аббата с удовольствием посещал монастырь, приказал своему постельничему Ральфу Фицстефену провести работы по восстановлению строений. Ральф справился со своей задачей настолько хорошо, что, примерно через год или два, новая Церковь Богородицы была возведена на месте старого здания. Ее построили «с отменным качеством», любоваться которым мы можем и поныне. Ральф начал также восстановление и других монастырских строений — в первую очередь тех, чьи стены не разрушились, и использовал для строительства новой церкви аббатства камень от «дворца» аббата Генри и внешние стены ограды, стоящие на массивных фундаментах.
Однако требовалось восстанавливать не только разрушенные здания. Прежние реликвии аббатства следовало привести в порядок и шире обнародовать с тем, чтобы монастырь мог соперничать в притягательности с Абингтоном, Эли, Вестминстером и особенно Кентербери. На первом этапе из земли возле остатков алтаря Старой Церкви были эксгумированы тела св. Патрика, св. Индрахта и св. Гильдаса. Затем их останки поместили в соответствующие раки. Очень помогла удачная находка окованного железом деревянного ящика с драгоценными мощами св. Дунстана, с епископским перстнем на одном из пальцев. Буквы С и Д, выписанные на обоих сторонах ящика, не оставляли сомнений в его подлинности, что бы там ни говорили в Кентербери. Для хранения мощей подобающим образом была изготовлена специальная рака из золота и серебра, в ней позднее хранились также плечо и предплечье св. Освальда.
Разумеется, продолжались также и строительные работы, и к моменту смерти Генриха II «большая часть» церкви аббатства была возведена. Затем работы по строительству почти остановились, вплоть до назначения аббатом Генри де Салли, впрочем, он не проявил большого энтузиазма в отношении строительства. Поэтому монахам пришлось взять дело в свои руки, распространяя по стране реликвии и индульгенции с целью пополнить казну аббатства. По собственному признанию, их успехи были довольно скромными. Требовалось сделать что-то более эффективное. Нет уверенности в том, откуда в Гластонбери появилась идея о короле Артуре. Возможно, ее источником послужили народные легенды, основанные на кельтской мифологии, а также топография окрестностей и климат, с его часто меняющейся, таинственной погодой, способной у впечатлительных людей вызвать безудержный полет фантазии.
ОТКРЫТИЕ АРТУРА
Карадок из Лланфаркана, по всей видимости, был первым, кто еще в 1130 году провозгласил существование исторической связи Артура и Гластонбери. Однако Уильям из Малмсбери в своей исчерпывающей истории не упоминал Артура, и монахам более шестидесяти лет пришлось искать другие способы поддержки своего дела. Наличие реликвий св. Гильдаса, св. Давида, св. Патрика и остальных не сделало монастырь более известным и значительным. В таких условиях находка останков короля Артура была просто ловким ходом.
Вплоть до XX века по поводу открытия этих реликвий не возникало, по-видимому, никаких сомнений, хотя и очевидных свидетельств столь значительного факта не сохранилось, да и источники, близкие к описываемым событиям, во многом противоречивы. И здесь поэтому, в случае отсутствия других причин, кроются основания для подозрений.
Очевидно, что самые первые версии этой истории появились в Уэльсе от хрониста аббатства Маргэм, который вполне мог узнать о событии до того, как аббатство Гластонбери отправило официальное сообщение в форме циркулярного бюллетеня. Хронист Маргэма описывает случай, когда один из монахов умолял о разрешении быть похороненным на древнем кладбище, на месте меж двух древних оснований от крестов, на которых написано несколько имен совершенно неразборчивыми письменами. Около 1191 года, когда монах умер, на указанном им месте начали копать могилу. Сначала могильщики наткнулись на гроб, в котором содержались останки женщины с сохранившимися волосами. Под ним был найден второй гроб с останками мужчины, а еще ниже они нашли третий, на котором был закреплен свинцовый крест с надписью на латыни: «Здесь покоится прославленный король Артур, погребенный на острове Авалон». Внутри третьего гроба находились кости крупного мужчины. По заявлению хрониста, первый гроб содержал тело «Гвиневеры, жены того же Артура, во втором находились останки Мордреда, его племянника, в третьем останки вышеуказанного принца».
Вторая запись о находке сделана другим уэльсцем (кстати, а почему проницательный уэльсец так уж сразу поверил жителям Сомерсета?) — популярным писателем и публицистом Джеральдом Уэльсским. Если монахи хотели прославить свою находку, то они сделали разумный выбор. Джеральд посетил Гластонбери в течение очень короткого времени после открытия и сделал описание и свинцового креста, который он ощупал руками, и бедренной кости, и черепа (и то и другое весьма примечательных размеров), показанные ему аббатом Генри де Салли. Однако ко времени его визита эта история заметно изменилась.
Рисунок Креста Артура, выполненный Уильямом Кэдмепом (1607)
Джеральд предварил свое описание находки нападками на «известные истории» о короле Артуре, имевшие «сказочное» завершение, в которых король «удаляется в уединенное место — туда, где смерти не существует». Разумеется, тело существовало. Джеральд заявил, что в записях аббатства имелись «намеки» на то, что тело находится в Гластонбери, и письмена, начертанные на основаниях крестов на кладбище, хотя и «почти полностью стертые временем», свидетельствуют о том же. Далее, «видения и откровения», явившиеся «святым людям и служкам»; наконец, король Генрих II лично рассказывал уэльсскому барду (снова уэльсец) о том, что тело Артура будет найдено в выдолбленной дубовой колоде в земле, на глубине шестнадцати футов, и все это заметно отличается от истории о случайном открытии, записанном хронистом из Маргэма.
Изменилось также и содержание находки. Самой находке сопутствовали «чудесные и таинственные знамения», призванные, по-видимому, ободрить могильщиков. По описанию Джеральда, сначала в земле лежал камень, к которому был прикреплен свинцовый крест. Под ним находился гроб, только один, но разделенный; две трети в изголовье содержали останки мужчины, а одну треть в ногах занимали останки женщины с хорошо сохранившимися золотыми волосами, заплетенными в косу, обратившуюся в пыль, как только к ней прикоснулся нетерпеливый монах. Не было ни третьего тела, ни третьего гроба. Слова, написанные на кресте, также не соответствуют тем, что описаны хронистом Маргэма: «Здесь лежит погребенный на острове Авалон знаменитый король Артур со своей любимой женой Гвиневерой».
