Итак, успех полка полковника Краснопивцева был развит. Части дивизии закрепились с целью наведения переправы.
Рессета – речка невеликая. Тихая, омутистая. Пойма широкая и болотистая. Для переправы войск крайне неудобная.
Ветхий мост, который возвели здесь до войны рабочие лесозавода, не выдержал веса ЗиС-5 с реактивными установками. Первая же машина, выехавшая на настил, провалилась. Пришлось строить новый. Мост возводили под непрерывным огнем артиллерии и минометов противника. И вот наконец переправа началась.
13 октября немцы предприняли атаку – на переправу двинулось до батальона пехоты. Однако атака была отбита. Дивизия продолжила переход на восточный берег.
Дальнейшие события сложились таким образом, что судьба 154-й дивизии стала судьбой всей армии.
Во второй половине дня к переправе выехал кортеж штабных машин. Их тут же обступили бойцы. Из машины вышел командарм Петров. К нему направился генерал Фоканов и доложил обстановку. Доклад командира дивизии слушали также член Военного совета бригадный комиссар H.A. Шляпин и начальник оперативного отдела штаба армии подполковник Ф.Е. Почема.
Командарм выслушал доклад генерала Фоканова и сказал, что переправа 154-й стрелковой дивизии через Рессету с этого часа становится армейской. Командовать переправой он тут же назначил начальника оперативного отделения 154-й стрелковой дивизии майора Б.Г. Вайнтрауба, которому был отдан приказ: приступить к переправе соединений только после того, как будет организовано надежное прикрытие с запада – со стороны Фроловки, с севера – от Хвастовичей и с юга – от Карачева.
В поисках выхода из окружения, ломая котел там и тут, 50-я армия втягивалась в новый мешок, приготовленный немецким командованием. Горловина мешка должна быть стянута надежным, смертельным жгутом именно здесь, на Рессете. Маневр наших частей, оставивших позиции севернее Брянска и сам Брянск, был ограничен до предела. Старая истина – больше всего войска уязвимы на марше.
Остаток дня 13 октября и ночь на 14-е число переправа шла относительно спокойно. Отряды прикрытия окопались севернее, западнее и южнее Лихого болота.
Не зря этому гиблому месту на Рессете люди дали такое имя.
Но пока все шло так, как предписывал приказ командующего.
Усиленные боевые охранения стерегли дороги и тропы, отгоняли небольшие разведгруппы противника, пытавшиеся проникнуть в район переправы. По мосту сплошным потоком двигались войска, обозы, артиллерия, транспорт.
Подошла и начала организованно и быстро переправляться на восточный берег 258-я дивизия комбрига К.П. Трубникова [14] . За ней полки и батальоны других дивизий.
Но немецкая разведка не дремала.
На рассвете 14 октября, заблаговременно подведя артиллерию и минометы, противник начал пристрелку. Первые снаряды и мины легли в лесу и в болоте, не причинив колоннам вреда. Однако с каждой минутой артиллерийско-минометный огонь становился все точнее и губительнее. Благо погода была нелетной – дождь, переходящий в снежные заряды, густой туман – авиация сидела на аэродромах. Во второй половине дня небо прояснилось. И тут начался ад. Одновременно боевые охранения были атакованы сразу с двух направлений – со стороны Хвастовичей и со стороны Карачева. Немцы обложили переправу и начали сдавливать ее, стараясь захлестнуть петлю на мешке именно здесь и теперь, когда основная масса войск 50-й армии втянулась в район переправы.
Для командиров дивизий и штаба армии стало очевидным, что отход на юго-восток на Карачев невозможен. Там сильные заставы. Гудериан бросил за запечатывание кочующего котла еще одну свою танковую дивизию. Знать бы ему, лучшему танковому генералу, который имел лихие прозвища – «быстроходный Гейнц» и «Гейнц-ураган», что очень скоро, не закончится и октябрь, именно 50-я советская армия, которую он не пустил к Карачеву и Орлу, отжав к Белёву и Туле, быстро восстановившись и пополнившись людьми и вооружением, с новым командующим, встретит его на Оке и остановит на тульском рубеже. Что Тулу он так и не возьмет. Что морозы его танковую армию застанут совсем недалеко от этой переправы и от русских сел и деревень с однозвучными названиями Нехочи, Бояновичи, Пеневичи. Что гибель и пленение большей части окруженной армии и даже смерть ее командующего для судьбы войны и даже московского сражения, да и для его личной судьбы, как солдата своего фюрера, ровным счетом ничего не значили. А ведь судьба пошлет сидеть в Ясной Поляне, руководить атаками на Тулу оттуда. Мог бы и более внимательно почитать «Войну и мир» бывшего хозяина здешнего дома и усадьбы. Не почитал. Пренебрег. Немцы, да и вообще европейцы, всегда себя считали умнее нас, русских. Все лучшие книги они к тому времени уже прочитали, худшие – сожгли.
Боже, как это похоже на новейшую историю!..
На переправу возле Лихого болота налетели пикировщики. Одна из бомб весом около тонны угодила точно в цель: настил и автобусы, которые служили опорами для бревенчатого наката, разметало. Погибли и были ранены сотни людей и лошадей. Переправа прервалась.
И снова с юга от Карачева и с севера вдоль дороги на Хвастовичи возобновила наступление немецкая пехота при поддержке танков и бронетранспортеров. Казалось, судьба не успевших переправиться решена. Но отряды заграждения выстояли. Обе стороны в том бою понесли огромные потери. Немцы лезли напролом, вводя в бой новые и новые подразделения и танки. Наши бойцы стояли твердо. Истребители танков вели огонь из противотанковых орудий. Стрелки отсекали пехоту. А за спиной саперные части кинулись в болото и принялись ремонтировать настил. И вскоре переправа вновь ожила. Серый поток снова двинулся на восточный берег.
Бывший боец 260-й стрелковой дивизии Д.И. Филько так вспоминал ту злосчастную переправу через Рессету: «Не только 260-я стрелковая дивизия здесь была, но и другие части с других дивизий. В основном гужтранспорт, вместе с людьми. Все повозки были нагружены до предела военным имуществом и военной техникой. Автомашин было мало. Было несколько крытых фургонов, как мы их называли тогда, с ранеными. Много было гражданских подвод со своим имуществом, хозяйством, даже были коровы прицеплены к задкам. Много детей. Очень много эвакуировалось из Брянска. Вот теперь представьте себе, что могло быть во время бомбежки там…»
А вот что вспоминает бывший командир 559-го саперного батальона 299-й дивизии М.Д. Максимцов: «Нужно отдать должное командиру дивизии полковнику Серегину Ивану Федоровичу, питерскому рабочему, коммунисту, участнику Гражданской войны. Собрав командный состав в лесу в районе Хвастовичей, полковник Серегин сообщил решение на прорыв вражеского кольца частями дивизии. Дал указание, как подготовиться к прорыву. Издал приказ: за дезертирство, за паникерство, как и за измену Родине, – расстрел. Это был суровый приказ. Но именно эта суровость, собранная в кулак воля помогли нам с боем форсировать Рессету, прорваться из окружения и снова встать в строй. Саперному батальону приказано было переправить через реку дивизионную артиллерию, батальон связи и штаб дивизии. И вот бойцы саперного батальона, рота за ротой движутся к реке по топкому лугу. И хотя наши артиллеристы, едва мы вышли к берегу, поддержали нас огнем, противоположный берег встретил нас дождем свинца. Должно быть, не осталось ни одного метра поймы болотистой Рессеты, который не был бы полит кровью наших воинов. И все же в ночь с 13 на 14 октября 1941 года, форсировав реку, мы сумели закрепиться на противоположном берегу и двинуть вперед тяжелые машины батальона связи, радиостанции узла связи, переправить машины штаба дивизии и не остаться без артиллерии. Все пушки 843-го артполка шли за ними… 19 октября наша 299-я дивизия заняла оборону по восточному берегу реки Оки, южнее Белёва, на рубеже Фурсово – Городище. Из окружения вышли все части дивизии, вывели технику, сохранили боеспособность и волю к борьбе. И снова мы дрались, теперь уже на тульской земле».
