Особую ценность представляют собой как историко-архитектурные заповедники Соловецкий архипелаг, Валаам, Ферапонтово (многих пейзажей России я просто не знаю). Соловецкий архипелаг интересен тем, что в нем каждый остров имеет свой климат и свой тип растительности, а кроме того – это единственный в России полностью сохранявшийся до XX века, а частично сохранившийся до сих пор музей древнерусской техники (каналы, канализация, водопровод, поварня, хлебопекарня, кузня, портомойня, сушило и пр., и пр. – вся эта техника, а всей и не перечислишь, работала безотказно еще тогда, когда на Соловках был Соловецкий лагерь особого назначения – СЛОН).
Кий – остров целиком искусственный, ибо богомольцы в мешках привозили туда с собой лучшую землю, и на этой привезенной земле выросли целые леса. Земля завозилась богомольцами и на Валаам.
Самые красивые деревья – старые маслины. Поразительные, двухтысячелетние маслины, полные здоровья, я видел в 1964 году в Приморской части Черногории около Будвы и Святого Стефана. В книге Осии в Библии: «и будет красотою, как красота маслины», то есть выше нет. Маслина сама себя лечит. Она лечит образующиеся в ее стволе дупла, и стволы эти похожи на огромные косточки их плодов.
Святой Франциск Ассизский: «Пожалуйста, братцы, будьте мудры, как братец наш одуванчик и сестрица маргаритка. Они никогда не пекутся о завтрашнем дне, а у них короны как у королей и императоров, и у самого Карла Великого во всей его славе». Особенно трогает служба для птиц, которую совершал Франциск, «птичья месса».
Природу следует регулировать методами самой природы (учась у нее). Если задаться целью регулировать литературу, – это надо делать методами самой литературы (учась у нее, а не стоя над ней).
Испить воды из реки на земле врагов, напоить коней из вражеской реки было в Древней Руси знаком победы, символом завоевания: так в «Слове о полку Игореве», во втором послании Грозного Курбскому.
А теперь не так-то просто найти реку, из которой можно было напиться воды. Вот она, символическая непобедимость!
На московском интернациональном Форуме за безъядерное человечество в секции, где председательствовали С. П. Залыгин и я, выступил японец Нобуюки Накамото, который рассказал о пьесе, в которой действуют рыбы, самые безмолвные существа на свете («нем как рыба»), погибающие от радиации в океане. Как там разворачивается сюжет, он не говорил. Но я как председатель подхватил эту тему. Я говорил: человек единственное живое существо в мире, которое может говорить. Весь остальной живой мир лишен возможности выразить свои нужды, требования, свое отношение к происходящему. Весь живой мир в этом смысле беззащитен. Человек должен защищать словом не только самого себя, но говорить за все живое вокруг него. А затем перешел к той мысли, что должен быть составлен кодекс прав животных. Ибо живое обладает своими правами. Человек должен защищать права животных, независимо от того, нужны они ему в его хозяйстве или нет. Дельфины, киты, слоны, собаки – мыслящие, но бессловесные существа. За них человек обязан говорить, писать, даже судиться. Потребительское отношение к живому в мире безнравственно.
Каким-то образом эти мои мысли проникли в печать. И вот письмо, полученное мною от Евгения Федоровича Ковтуна. Оказывается, в этих своих беспокойствах я вовсе не оригинален.
«Дорогой Дмитрий Сергеевич!
Мне так близко то, что Вы сказали на Московском форуме: „Слово дано человеку, чтобы он был заступником и за животных, потому что животные имеют свои права. Имеют права и растения. Имеет свои права все живое. Я предложил, чтобы юристы подумали о создании кодекса прав животных“ («Советская Россия», 19.02.87).
Помните огромное Лахтинское болото, на которое с треском и грохотом надвигается город. Это было заповедное место, где тысячные стаи перелетных птиц кормились и отдыхали при своем движении на север и потом обратно на юг. Таких крупных перевалочных мест не много во всей Европе. Все уничтожили, птиц разогнали, и не было у них защитников. Вот здесь и нужен кодекс защиты, нужны юристы-естественники, чтобы сохранить то, что еще не успели уничтожить. Неужели непонятно, что, защищая животных, мы защищаем себя – и физически и духовно.
Велимир Хлебников это понимал еще в 1921 году: „Человек отнял поверхность земного шара у мудрой общины зверей и растений и стал одинок: ему не с кем играть в пятнашки и жмурки; в пустом покое темнота небытия кругом, нет игры, нет товарищей. С кем ему баловаться? Кругом пустое «нет». Изгнанные из туловищ души зверей бросились в него и населили своим законом его степи. Построили в сердце звериные города. Казалось, человек захлебнется в углероде себя. Его счастье было печатный станок, в котором для счета не хватало знаков многих чисел, двоек, троек; и прекрасная задача без этих чисел не могла быть написана. Их уносили с собой в могилу уходящие звери, личные числа своего вида“ („Утес из будущего“).
Филонов в своих антиурбанистических картинах показал эти „звериные города“.
Все это прямо относится к фонду духовной культуры.
Необходимо, чтобы Ваша идея о кодексе защиты животных и растений стала реальностью.
22.02.87 Е. Ковтун»Природа – поразительной одаренности художник. Стоит оставить ее без человеческого вмешательства на десяток лет, и она создает красивый пейзаж. Посаженные в «коробочном» городе деревья быстро его облагораживают.
Спросим себя – в каком же стиле работает этот «художник»? Классицизм? – нет! Барокко? – нет! Романтизм – это уже ближе. Ландшафтные романтические парки ближе всех к эстетическим устремлениям природы, а природа ближе всего к ландшафтным романтическим паркам.
В романтических парках естественнее всего может быть выражена природа разных стран, разных ландшафтных зон природы.
В поэзии для «открытия» природы больше всего сделал романтизм. Романтическая поэзия отчетливее всех других насыщена описаниями природы. Во всем этом многое говорит в пользу романтизма и в пользу его роли в истории литературы и живописи.
Для меня загадка в природе – это эстетическая согласованность цветов: например, цвет цветка и его листвы, цвета полевых цветов, растущих на одной поляне, цвет осенних листьев. На кленовом дереве – всегда разный, но согласованный. Если цвет – это колебания, ничего общего не имеющие с тем, что видит человеческий глаз, то как рассчитываются цвета цветов на их восприятие человеком?
Там, где природа предоставлена самой себе, краски ее всегда согласованы по оттенкам.
Природа – великий пейзажист.
О языке устном и письменном, старом и новом
Русский язык
Самая большая ценность народа – его язык, – язык, на котором он пишет, говорит, думает. Думает! Это надо понять досконально, во всей многозначности и многозначительности этого факта. Ведь это значит, что вся сознательная жизнь человека проходит через родной ему язык. Эмоции, ощущения только окрашивают то, что мы думаем, или подталкивают мысль в каком-то отношении, но мысли наши все формулируются языком.
Вернейший способ узнать человека – его умственное развитие, его моральный облик, его характер – прислушаться к тому, как он говорит.
Если мы замечаем манеру человека себя держать, его походку, его поведение, и по ним судим о человеке, иногда, впрочем, ошибочно, то язык человека – гораздо более точный показатель его человеческих качеств, его культуры.
Итак, есть язык народа как показатель его культуры и язык отдельного человека как показатель его личных качеств – качеств человека, который пользуется языком народа.
Я хочу писать не о русском языке вообще, а о том, как этим языком пользуется тот или иной человек.
О русском языке как о языке народа писалось много. Это один из совершеннейших языков мира, язык, развивавшийся в течение более тысячелетия, давший в XIX веке лучшую в мире литературу и поэзию. Тургенев говорил о русском языке: «…нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!»
А ведь бывает и так, что человек не говорит, а «плюется словами». Для каждого расхожего понятия у него не обычные слова, а жаргонные выражения. Когда такой человек с его словами-плевками говорит, он выявляет свою циническую сущность.
Русский язык с самого начала оказался в счастливом положении, – с момента своего существования вместе в недрах единого восточнославянского языка, языка Древней Руси.
1. Древнерусская народность, из которой выделились в дальнейшем русские, украинцы и белорусы, населяла огромные пространства с различными природными условиями, различным хозяйством, различным культурным наследием и различными степенями социальной продвинутости. А так как общение даже в эти древние века было очень интенсивным, то уже в силу этого разнообразия жизненных условий язык был богат – лексикой в первую очередь.
