Без интенсивности, предельной энергии в потребности знаний нет ни знаний, ни сознания, ни подсознания в его творческой функции.
Промышленность всей нашей деятельности — явление естественное: это то, что дает умножение наших проблем на потребности многомиллионных масс, но эта естественность типа естественности смерти всего живого.
Промышленность нашей информации, ее многократное эхо-образное тиражирование, ее регламентация тоже естественны, но это не избыток информации, а самый настоящий информационный голод.
Можно сказать, что «перпетуум-мобиле» наконец изобретен — это двигатель глобальной переинформации, работающий на холостом ходу. Тут уже повторение — не мать учения, а его безумный враг.
(Например, в школьной программе литературы все писатели расположены вокруг одного-двух вопросов, и из многих и разных стали вдруг одинаковыми и превратились в считанные единицы. И тогда сама односторонность «методы» преподавания литературы при любом объеме становится минимальной информацией. Ученики не слишком много узнают, а напротив, не узнают ничего или слишком мало.)
Ревет мотор, нажимает школа на акселератор, а сцепления нет, проблема первой скорости (включение сознания ученика, чтобы сдвинуть его с места) самая острая. Мотор ревет на холостом ходу.
И снова порочный круг: усилия учиться часто направлены на активизацию искусственного интереса, сам интерес становится как бы формальным.
Гуманитарные науки — основа духовного развития личности в школе, они неразрывны с точными науками, они — сообщающиеся сосуды. Может быть, математика более всех развивает мышцы сознания, но литература дает ему импульс и перспективу, она есть основа развития инстинкта потребности.
Структуралистский крен в изучении родного языка тоже опасный эксперимент. Слово в этом осмыслении чрезвычайно теряет в своей духовной силе. Познание слова и правила из области познания духовной основы переходит в околоматематические пространства. Появляется утилитарный автоматизм: для чистоты понимания правил удобно, для существа воспитания словом — крайне убого.
Тут тоже снижение объема информации. И это в том месте, где общей информации так не хватает.
Техническая информация процветает, в марках машин дети разбираются чуть ли не с младенческого возраста — это уже специализация, последний этап развития сознания — он у нас чуть ли не первый. Но он реален. Он существует. И он тоже формирует сознание. Как ни странно, он самый действенный...
Технический дизайн начинает определять направление, границы и уровень эстетических импульсов. И в этом тоже опасность. Дизайн становится основным эстетическим критерием (не потому ли слово «дизайн» наиболее подходящее к сегодняшнему «стилю» в искусстве). Тут тоже самые очевидные корни культуры если не «бездуховной», то во всяком случае «малодуховной». И в этом опять-таки снижение общего уровня информации, ее однообразие и снова рождение «общего шума».
Общение с природой также получило регламентированное направление, и это все тот же процесс: природа сегодня самый великий источник живой свободы и разнообразия мира, но и тут регламентация вершит свой акт, диктуя мелочное ознакомление там, где душа может бесконечно питать себя и спасать от любой косности. К природе мы приходим, как к лекарствам, а путь к ней, как к вечному источнику, должен еще быть открыт жаждой.
Проблема жажды — одна из основных проблем кризиса информации, отсутствие информации — ее вторая проблема. Третья проблема — рожденное сопротивление информационному шуму и в конечном итоге — новый виток затухания жажды.
Это очень большой, захватывающий, драматический вопрос. Он важен донельзя, а разрабатывается он вяло, трусливо и неконцептуально.
О.Г. Чайковская. Ей дали мало места для статьи: «Я поняла, что тут нужна миниатюра». — Вот оно! Вот критерий профессионализма и одаренности. Статье места мало, а миниатюре как раз! Ах, как хорошо!
Ольга Георгиевна Чайковская - известный журналист. Она была приглашена Быковым на просмотр «Чучела» в субботний день на «Мосфильм», когда студия не работала. Министр просвещения Прокофьев, его зам. Коротов, Григорий Чухрай, Сергей Михалков, секретари ЦК ВЛКСМ Федулова и Швецова вместе с автором повести В. Железниковым были той «компанией», по словам С. Михалкова, которую Быков, уверенный в нужности своей картины стране, собрал в маленьком просмотровом зале. Первым слова поддержки высказал министр просвещения Прокофьев, их подхватили остальные. Это был самый ответственный момент в жизни картины. Поддержка этих людей придала Быкову силы в борьбе за ее существование. Чайковская стала болельщицей фильма и, дождавшись выхода картины, опубликовала статью в «Литературной газете».
Мифы об избытке информации или о социальной инфантильности молодого поколения — самые поразительные мистификации современности. На деле как раз все наоборот.
Государство вовсе не мозг человечества, в лучшем случае это его печень. Так что сегодня человечество печенкой думает, желчью заливается.
Мещанская зараза — это уже не мещанство! Это современная болезнь духа. Не болеющих областей в нашей жизни в этом смысле нет. Очень слаб иммунитет против этой страшной болезни, ею болеют и титаны, покрываясь ею вдруг, как паршой. Она не просто заразна. Она становится атмосферным явлением, мы дышим ею! Это наша духовная среда.
Спасут ли от мещанствующего мира высшие сферы интеллекта? Наверное, спасение за тем порогом, где находится этический закон. Для многих он — Бог. Но Бог в душе, а не ритуал, а не декларация. В жизни человеческого духа есть непрерывное боготворчество, но у него, к сожалению, есть пренеприятнейший этап — голая фетишизация.
Моленье вещи, моленье престижу, моленье идолам, моленье химерам — это Крестный путь, Распятие, Голгофа духа.
Возвращаясь к утопии, должен признать, что слишком уж долго не понимал, что говорит мой несомненно гениальный брат! (Стоит и тут поразиться собственной косности — мог бы и пораньше понять, не будь я так самоуверен.)
Что толковать об избытке информации, когда молодой человек нашего времени, как выяснилось, уступает по знаниям довоенному.
1. Энергия познания (жажда) не просто ниже, а ниже уровня моря, если морем считать необходимый предел этой жажды — она ниже уровня необходимого предела.
2. Знание гуманитарных дисциплин ничтожно, история духовной жизни в преподавании сведена к единицам измерения. Духовность остается неинформированной.
3. Изучение языка и всего прочего крайне формализовано. Метода плачет по математике. Тут тоже оскудение информации (живой).
4. Преподавание точных дисциплин не опирается на сугубую взаимосвязь всех предметов. Оно оторвано. Его объем не дисциплинирован.
