В 1933 году Томас Гент Морган получил Нобелевскую премию по физиологии и медицине «за открытия, связанные с ролью хромосом в наследственности» (что интересно, он номинировался на нее еще в 1919 и 1930 годах – причем за те же самые открытия). Признавая, что в одиночку он не смог бы совершить свое открытие, Морган разделил премию между Бриджесом, Стартеваном и собственными детьми. Стартеван отмечал, что присуждение Моргану Нобелевской премии заметно повысило престиж Отдела биологии в Калтехе (до этого единственным нобелевским лауреатом был Миликен).
Морган не пришел на церемонию награждения в 1933 году, однако выступил в 1934-м с лекцией, названной «Вклад генетики в физиологию и медицину». Ученый заявил, что вклад генетики в медицину носит пока что образовательный характер. «В прошлом сам предмет наследственности человека был настолько расплывчатым и засоренным всевозможными мифами и предрассудками, что обретение научного понимания сути предмета есть уже достижение первостепенной величины», – сказал он. В ходе речи Морган высказал предположение, что открытие явления сцепления с полом может когда-нибудь оказаться полезным для диагностики генетических заболеваний.
Впрочем, шлейфа вселенской славы, который в те же годы тянулся за Фрейдом или Эйнштейном, у Томаса Моргана нет и в помине. После получения Нобелевской премии он совершенно отошел от проблем генетики и продолжал выполнять административную работу в Калтехе, сочетая ее с исследованиями по такой широкой тематике, как биологическая регенерация, законы наследования у голубей, вторичные половые признаки у саламандр и перекрестные наследственные линии у редких видов мышей. В последние годы жизни ученый также приобрел маленькую лабораторию в Корона дель Map (Калифорния), которую оборудовал по последнему слову техники. В 1939 году Морган получил медаль Королевского научного общества, а в 1941-м – звание почетного профессора биологии Калтеха. Через год он неожиданно вышел на пенсию, оставив за собой должности почетного профессора и почетного главы Отдела биологии. Впрочем, даже на пенсии Морган много времени проводил в лабораториях Калтеха, изучая вопросы эмбриологии, регенерации и половых различий. Спустя четыре года он умер в Пасадене от желудочного кровотечения, которое стало следствием хронической язвы двенадцатиперстной кишки.
К его счастью, великий ученый не дожил до 1948 года, когда была разгромлена советская генетика, получившая ругательную кличку «менделизма-вейсманизма-морганизма», и в СССР восторжествовали воззрения, научную несостоятельность которых ученые доказали еще в начале XIX века. Впрочем, и на протяжении своей жизни Морган мог воочию наблюдать, во что превращали генетику вульгаризация и политический заказ.
Кроме генетики, Морган сделал большой вклад в эмбриологию и исследования проблем регенерации. К ним он никогда не терял интереса и вернулся в последние годы своей жизни. В этой сфере ученый также сделал ряд важных открытий. В частности, он показал, что регенерация далеко не всегда является формой адаптации живого организма к возможной потере части тела в результате неблагоприятных воздействий извне. Результаты этих исследований нашли отражение в книге «Регенерация».
Кроме перечисленных выше, Т. Г. Морган написал следующие труды: «Наследственность и пол» (1913), «Физическая основа наследственности» (1919), «Эмбриология и генетика» (1924), «Эволюция и генетика» (1925), «Теория гена» (1926), «Экспериментальная эмбриология» (1927), «Научные основы эволюции» (2-е издание, 1935). Все эти книги стали классическими трудами для генетиков всего мира (кроме, разумеется, советских ученых, занятых проблемами агробиологии и проклинавших Моргана как создателя буржуазного лжеучения).
Вообще говоря, «главный» генетик планеты имел шанс стать сенсационной фигурой – ведь его теория открывала возможности для научного поиска наследственных различий между людьми разных рас и этнических групп (впрочем, как пишет Л. Животовский, «различия между представителями одной и той же расы намного превосходят различия между расами… люди даже разных рас отличаются друг от друга по ДНК меньше, чем разные особи шимпанзе в одном стаде»). Но Морган этим шансом не воспользовался: в 1914 году, когда хромосомная теория приобрела более или менее законченный вид, Томас Морган покинул евгеническое движение, участником которого был около десяти лет. Сделанные открытия убедили его, что природа наследственности куда сложнее, чем полагало большинство евгеников, и что полезные цели просто не могут быть достигнуты с помощью их наивных и жестоких методик.
Доказав, что гены – не абстракция, и что они локализованы в хромосомах, ученый помог следующим поколениям исследователей найти способы изменять наследственность. Это потребовало времени, но к сегодняшнему дню генетика справляется с такими задачами – весь мир уже не первый год обсуждает проблему генетически модифицированных организмов, этичность клонирования и правомерность создания генетических паспортов населения. Возможно, с высоты сегодняшнего дня достижения Моргана выглядят не так уж впечатляюще – по крайней мере, в глазах тех, кому неинтересна биология. Но сто лет назад его открытия перевели в принципиально новую плоскость проблемы, которые тогда находились на уровне «научных дискуссий», а вскоре стали житейскими для миллионов и миллионов людей.
Нобелевский лауреат Эрик Кандел писал: «Подобно тому как прозрения Дарвина об эволюции животного мира соединили воедино разрозненные части описательной биологии XIX века, точно так же открытия Моргана, касающиеся генов и хромосом, помогли превратить биологию в экспериментальную науку. Но что еще более важно, открытия Моргана позволили поставить целый ряд вопросов относительно функции и структуры генов. Какова их химическая природа? Что происходит, когда ген мутирует? Каким образом гены удваиваются и самовоспроизводятся? Каким образом гены предопределяют свойства клеток, развитие организма, а также течение эволюции? Ответы на некоторые из этих вопросов дали сам Морган и его ученики; другие были получены его последователями в широком смысле этого слова. Как бы то ни было, открытия, сделанные этими первооткрывателями, составили основу основ биологии XX века».
«В науке мы должны интересоваться вещами, а не личностями».
Мария Склодовская-Кюри
Введение
Нередко наше время называют ядерным веком. И конечно же, книга о гениях, изменивших мир, не могла остаться без рассказа об основателях учения о радиоактивности. У нас было несколько кандидатур: Беккерель, супруги Кюри, Резерфорд. Мы отдали предпочтение Марии Склодовской-Кюри. Хотелось бы коротко обосновать этот выбор. Во-первых, нам показалось, что любой из названных мужчин сам бы не задумываясь уступил даме. Во-вторых, рассказывая о Марии Кюри, мы получили возможность несколько обойти условие, которое поставили сами себе, и написать о судьбе одиннадцати, а не десяти выдающихся людей: ведь рассказать об одном из супругов Кюри и не уделить внимание другому немыслимо. Выбрать же героя из четы Кюри оказалось несложно. Трагический случай оборвал жизненный и творческий путь Пьера Кюри довольно рано, в 1906 году. Его вдова пережила мужа на 28 лет. Поэтому целостное повествование о жизни и работе Марии Кюри вполне может включить в себя и рассказ о Пьере, в то время как обратная задача показалась нам затруднительной.
