Князьям, собравшимся во Франкфурте, был необходим ответ Пруссии, и 1 сентября 1863 года двадцать четыре сюзерена формально обратились к Вильгельму I с просьбой присоединиться к ним в реформировании Германского союза. Король передал их послание в государственное министерство, которое 15 сентября отправило ответ с перечнем условий, включавших в первую очередь требование реформировать и систему представительства, звучавшее таким образом:
...
«Действительно национальная ассамблея может быть образована только при прямом участии всей нации. Лишь такая представительная система способна дать Пруссии подлинную безопасность, при которой она могла бы идти на жертвы только во благо всей Германии. Ни одна задуманная структура федерального департамента не в состоянии исключить династические и партикуляристские интересы, которые могут быть сбалансированы и скорректированы лишь национальной ассамблеей»42.
Угроза всеобщего избирательного права для народов Германии на корню загубила австрийский проект. Если заговорит вся нация, тогда лишатся власти правители малых государств, а отдельные нации, подданные Габсбургов, обретут больше силы для борьбы за представительство и автономию. Австрийское правительство XIX века не могло согласиться с таким вариантом развития событий. Здесь тоже мы видим пример действенности тактической ловкости Бисмарка. Противополагая народы и сюзеренов, национальности и Габсбургов, он обеспечивал Пруссию, то есть себя, преимущественными позициями. Если князья пойдут на уступки, то жить им будет легче, если будут артачиться, то накликают на себя беду.
С такой же тактической сноровкой Бисмарк вдруг проявил интерес к новому движению солидарности рабочего класса, которое возглавлял харизматичный и деятельный Фердинанд Лассаль (1825–1864). Либералы-буржуа, обладатели капиталов, последователи Адама Смита и приверженцы «манчестеризма», создавали проблемы Бисмарку в прусском парламенте. Если «нация», по его замыслу, должна была обезоружить германских князей, то организованные рабочие могли перебороть либеральный средний класс – классическая бисмарковская стратегия альтернатив. Лассаль устраивал Бисмарка еще и тем, что пользовался популярностью и умел заворожить аудиторию, как никто другой во всей Пруссии. Герман Онкен в историческом жизнеописании Лассаля странный альянс Бисмарка и лидера рабочего движения обосновал наличием общего врага – партии прогрессистов, сторонников свободной торговли и «манчестеризма»: «Больше всего Бисмарк нуждался в том, чтобы прогрессисты лишились массовой поддержки, прежде всего в низших слоях общества… Поэтому правительство сочло это движение (социалистов Лассаля) для себя полезным, да и расходились они далеко не по всем принципиальным вопросам»43.
11 мая 1863 года Бисмарк написал Лассалю: «Ввиду проходящих в настоящее время обсуждений положения и проблем рабочего класса хотел бы получить оценки из независимых источников. Буду рад ознакомиться с вашими взглядами на эти проблемы». Послание было передано посредником Бисмарка, писателем Конрадом Цительманом (1814–1889), имевшим также поручение организовать встречу. Лассаль согласился, и первая их встреча состоялась уже через сорок восемь часов44. На следующий день польщенный и уже ставший почитателем Бисмарка вождь трудящихся писал коллеге: «Рабочие, позволяющие вводить себя в заблуждение различными наговорами и поклепами в отношении Бисмарка, ничего не стоят. Таких рабочих надо считать обыкновенными недоумками»45. Сформировалось самое удивительное партнерство XIX века – отъявленного юнкера-реакционера и пламенного еврея-агитатора.
История самого Лассаля достойна пера писателя, что и подтвердил Джордж Мередит, теперь почти полузабытый новеллист, хотя и популярный в свое время не менее Троллопа и Диккенса. Он посвятил Лассалю роман «Трагические комедианты: исследование хорошо известной истории»46, правда, сосредоточившись главным образом на сюжете о сумасшедшей любви, закончившейся фатальной дуэлью. По словам Нила Робертса, «если не считать одной статьи о Лассале, то, похоже, Мередит не провел никаких иных исследований по данной теме»47. Новеллист ограничился мемуарами женщины, из-за которой и произошла дуэль: Елены фон Раковицы [45] , написавшей «Meine Beziehungen zu Ferdinand Lassalle»(«Мои отношения с Фердинандом Лассалем»). Тем не менее в романе можно найти несколько речей, которые почти дословно приводятся в авторитетных изданиях биографий Лассаля, а это доказывает то, что Мередит все-таки прибегал к историческим источникам.
Реальная история любви Лассаля и Елены гораздо безумнее той, которая описана викторианским сатирическим нравом Мередита. Прозаик концентрируется на страстном увлечении Лассаля Еленой, названной им Матильдой фон Рюдигер, семнадцатилетней кокеткой, встраивая в повествование и его отношения с графиней Софией фон Гацфельдт-Вильденбург (1805–1881), матерью Пауля, посла Бисмарка, дамой старше Лассаля на двадцать лет. Алван, исполняющий в романе роль Лассаля, объясняет Матильде, что его дружбу с Софией ни в коем случае нельзя считать любовной связью: «В сердечных делах мы на разных полюсах»48. Софию, урожденную княгиню фон Гацфельдт-Трахтенбург, принудили выйти замуж за потомка «графской» династии Гацфельдтов графа Эдмунда фон Гацфельдт-Вильденбурга, который всячески измывался над ней49. Когда муж-садист решил упрятать жену за решетку, двадцатитрехлетний романтик Фердинанд Лассаль взялся отстаивать ее честь. 11 августа 1848 года выездной суд в Кёльне обвинил и его самого в причастности к краже у графа Гацфельдта шкатулки. Дело о краже дало Лассалю повод для того, чтобы предать суду общественного мнения графа Гацфельдта. И на этом процессе, и в еще тридцати шести тяжбах (!) Лассаль успешно использовал скамью защитника, как актер сцену для демонстрирования своих способностей и распространения идей. На суде он защищал честь графини Софии фон Гацфельдт с позиций завзятого романтика:
...
«Семья молчит. Но мы знаем: если немы люди, возопиют камни. Когда поругано человеческое достоинство, безмолвствуют кровные узы и беспомощное существо брошено на произвол судьбы своими естественными заступниками, тогда в защиту этого существа имеет право выступить любой представитель рода человеческого»50.
Лассаль вызвал графа Эдмунда на дуэль, но тот поднял на смех «глупого еврейского мальчика»51. Лассаля все-таки отправили в тюрьму. Однако он одержал большую моральную победу, когда в 1854 году граф выделил графине немалую сумму денег. Поскольку Лассаль оплачивал ее расходы из своего кармана, она дала письменное поручительство, что в случае успешного исхода будет выплачивать ему ежегодно 4000 талеров52. Это была очень странная пара. Лассаль без конца заводил романы, обсуждал их с Софией, и она их одобряла. Связь Лассаля с германской аристократкой прославила его и в Англии, куда он вместе с Лотаром Бухером в 1862 году ездил на свидание с Марксом. Основоположник марксизма писал потом Энгельсу: «Дабы поддерживать определенную элегантность, моя жена старается надевать только то, что не висело на гвоздях и не гнило в ломбардах… Кстати, как оказалось, он (Лассаль. – Дж. С.) не только великий ученый, вдумчивый мыслитель и выдающийся исследователь и т. п., но еще и Дон Жуан, и революционный кардинал Ришелье»53. Не завидовал ли Маркс Лассалю?
