задачей является вторая. Боевики сновали повсюду, они устанавливали свой
порядок, угрожая оружием. Но увидев решительно настроенных спецназовцев,
"веером" взявших под охрану вертолеты, поспешили скрыться в аэродромных
зданиях. Однако, дело у них было поставлено неплохо. Примерно через час
после нашего прибытия около нахичеванских КГБ и МВД собралась внушительная
толпа, в которой шныряли вооруженные боевики.
На первой встрече с руководством автономной республики и
представителями, как сейчас модно выражаться, силовых структур, а также
пограничниками обсуждался единственный вопрос: вводить ли на всей ее
территории чрезвычайное положение? Ответ ждали из Баку. В Москве этот
вопрос уже был решен заблаговременно, Центр предупредил: это зависит от
Баку. Но нахичеванцы взяли решение на себя:
- Давайте вводить ЧП лишь в пятикилометровой зоне вдоль
государственной границы. Это станет предупреждением народному фронту. Его
лидеров надо заставить пойти на переговоры. Только так можно избежать
братоубийства. Народ нас в этом поддержит.
Запомнились слова одного из сотрудников местного КГБ. Небритый, с
небольшой траурной бородкой (три недели назад схоронил брата-милиционера,
которого ночью очередью в спину застрелили в подъезде дома), он говорил:
- Самое легкое - это забраться в окопы или укрыться за стенами и
стрелять. Мужество состоит в том, чтобы первым подать сигнал к переговорам.
ЧП во всей республике только обострит ситуацию. Родственников сделает
врагами.
Мы прислушались к мнению нахичеванцев. Запросили в
соответствующих инстанциях санкцию на объявление ЧП только в
пятикилометровой пограничной зоне и на железнодорожных станциях.
Одновременно вышли с предложением ввести ЧП в такой же зоне по другую
сторону армяно-нахичеванской границы. Этого было бы вполне достаточно,
чтобы убрать с огневых позиций градобойные и иные орудия, зарыть
многочисленные окопы и снести огневые точки. Поддержку по первому
предложению мы получили быстро. По второму ответ был лаконичным, но
уклончивым: "Требуется согласование".
Мы согласились с нахичеванцами, потому что увидели то, чего не
увидишь из Москвы и о чем не вычитаешь из аналитических записок. Здешние
работники КГБ лучше знали беды и чаяния своего народа, у которого
народнофронтовцы отбирали кровно нажитое. Они клялись защитить народ от
казнокрадов и преступников, но вместо этого обложили новой данью. Вдобавок,
со стороны Армении на него посыпались снаряды, предназначавшиеся раньше для
борьбы с градом и дождевыми вихрями. Поля и виноградники становились
бесплодными не от жары, а от осколков металла... К чести местных чекистов,
они всегда появлялись там, где возникала угроза жизни их соотечественников.
Вместе с ОМОНом и бойцами из отрядов самообороны они карабкались вверх по
скалам, чтобы подавить огневые точки армянских боевиков. Они выводили
женщин, детей и стариков из-под обстрелов, эвакуировали раненых, тушили
горящие дома.
В отличие от далеких столиц Москвы и Баку, здесь не пошатнулась
вера в чекистов, как в истинных народных защитников. Наоборот, их авторитет
в народе все больше возрастал.
Оперативный состав КГБ Нахичевани выполнял и свой
непосредственный профессиональный долг. Вместе с пограничниками чекисты
задерживали многочисленных нарушителей, переправлявшихся через Аракс с
иранской стороны. Среди них были шпионы, контрабандисты, диверсанты.
Попадались и кадровые сотрудники спецслужб. Большинство из них
ориентировались на контакты с членами НФА... Здесь я должен заметить, что
Иран формально поддерживал стремление нахичеванцев расширять родственные
связи с азербайджанцами, проживающими в северном Иране, вдоль реки Аракс.
Но, как становилось очевидным из документальных данных, опросов и
свидетельств нарушителей госграницы, Иран страшился и опасался происходящих
в Азербайджане событий. Неизвестно было, как они аукнутся в Иране, если
перекинутся сюда через беженцев, которые, разрушая инженерные пограничные
сооружения, устремились через Аракс.
Любопытно, десятилетиями советские пограничники, охранявшие
границу вдоль Аракса, имели дело с нарушителями, шедшими из Ирана. Они
переправлялись на наш берег целыми семьями и сами охотно отдавались в руки
пограничников. А объясняли свой поступок тем, что хотят поселиться в СССР,
мотивировали его "поисками лучшей жизни" - именно такая формулировка
фигурировала в документах о задержании нарушителей госграницы. Бывали,
правда, случаи, когда какой-нибудь племянник или дядя, переправлявшийся
через Аракс вместе с другими членами семьи, при проверке оказывался
"подсадной уткой", кадровым шпионом. И все-таки немало азербайджанцев из
северного Ирана в шестидесятые и семидесятые годы осели на жительство в
советских республиках, - естественно, с разрешения соответствующих органов.
Помнится, в те годы на той стороне Аракса даже появилась особая профессия -
"переправщик". Переправщиком называли человека, который за деньги переводил
семью через брод, оставлял ее в нашей пограничной полосе, а сам возвращался
в Иран.
Да, так было. Но настала перестройка, и поток беженцев поменял
свое направление: теперь "лучшую жизнь" люди начали искать за кордоном. И
если раньше сопредельная сторона Аракса фактически не охранялась, то в 1990
году Иран вынужден был укрепить границу дополнительными воинскими
подразделениями. Сюда направили новые контингенты полицейских, создали
здесь опорные пункты. Допрашивали каждого, кто переходил с советского
берега Аракса. Местные жители под страхом сурового наказания обязаны были
сообщать иранским властям о всех, кто сумел миновать сторожевые посты. Нам
стало известно, что разведывательные допросы порой проводились несколько
раз, причем по специально составленным анкетам-опросникам. С допрашиваемыми
не церемонились: избивали и лишали пищи.
Отдельно составлялись списки на всех местных жителей, имевших
родственные связи в Нахичевани, Азербайджане, в других регионах Советского
Союза. Список шел Приложением №1 к секретному плану по депортации
