В Москве Дэн вместе с Мао участвовал в двух международных совещаниях: представителей коммунистических и рабочих партий социалистических стран и представителей компартий и рабочих партий более шестидесяти стран мира. Именно он от имени Компартии Китая отвечал за подготовку проекта итогового документа первого совещания — «Декларации», которая, как предполагалось, должна была подвести окончательную черту под идейно-политическим кризисом, поразившим соцлагерь, подтвердив «нерушимое единство» последнего.
Идея совещания правящих партий стран социализма принадлежала Мао, опасавшемуся новых катаклизмов в социалистическом лагере. В начале февраля 1957 года Хрущев поддержал эту идею, а 28 октября отправил в Пекин советский проект «Декларации», который, однако, ни Мао Цзэдуну, ни другим членам высшего китайского руководства, в том числе Дэну, не понравился201. Возражения вызвал главным образом тезис о возможности «мирного перехода от капитализма к социализму». Впервые озвученный Хрущевым на XX съезде202, этот тезис сразу покоробил китайцев, которые, правда, не стали тогда предпринимать открытого демарша, выразив лишь несогласие на закрытых заседаниях203. В конце октября 1957 года, перед отлетом в Москву, Мао разъяснил послу Юдину: «Мы не собираемся обсуждать этот вопрос публично… так как это будет не в интересах товарища Хрущева, которому нужно консолидировать руководство. Но наш отказ от дискуссии не означает, что справедливость не на нашей стороне»204.
Не понравились вождям Компартии Китая и содержавшиеся в проекте другие тезисы XX съезда: о «мирном сосуществовании двух систем» и о «возможности предотвращения войн в современную эпоху».
Мао решил, что было бы неплохо самим подготовить проект, причем лучше в Москве, чтобы там же, кулуарно, обсудить его с советскими товарищами. Вопрос о «мирном переходе» особенно раздражал его, и он объяснил это заведующему отделом пропаганды ЦК Лу Динъи и своим секретарям Чэнь Бода и Ху Цяому, поручив им троим заняться проектом. Помогать им стал Ян Шанкунь. Общее же руководство осуществлял Дэн205.
К составлению проекта члены группы приступили на следующий день после прилета в Москву, 3 ноября. А закончив, стали согласовывать с советскими товарищами, которых возглавлял секретарь ЦК по идеологии Михаил Андреевич Суслов, прожженный партаппаратчик с лицом бездушного иезуита. Переговоры заняли несколько дней, и Дэн настолько искусно их вел, что смог добиться от Суслова принятия китайского текста за основу. Правда, как и следовало ожидать, тезис о «мирном переходе» Суслов не согласился вычеркнуть, несмотря на то что и Дэн, и другие китайцы доказывали, что буржуазия никогда не отдаст власть рабочему классу миром и надо будет прибегать к вооруженной силе206. В результате по решению «великого кормчего» Дэн предложил включить в проект оба тезиса: о «мирном» и «немирном» путях. Хрущев дал поручение Суслову принять такой вариант, после чего Дэн с одобрения Мао со своей стороны согласился вставить в «Декларацию» очень важную для Хрущева фразу об «исторических решениях» XX съезда, имеющих «не только великое значение для КПСС и коммунистического строительства в СССР», но и знаменующих начало нового этапа в международном коммунистическом движении, способствуя «его дальнейшему развитию на основе марксизма-ленинизма»207. Таким образом, получился компромисс, о чем Дэн по возвращении в Пекин и доложил Постоянному комитету Политбюро ЦК КПК208.
Девятнадцатого ноября Мао наряду с другими главами делегаций поставил подпись под «Декларацией». «На этот раз вы смогли соблюсти принципы равноправия, — важно заметил он Хрущеву в присутствии Дэна. — „Декларация“ получилась хорошая. А то раньше говорили о братских партиях, но это были пустые слова. На самом деле имелись партии отца и сыновей, кошки и мышек»209. Хрущев натянуто улыбнулся. Высокомерие Председателя, конечно, не могло ему понравиться, но он сделал вид, что не заметил его.
В те дни Хрущев вел себя с Мао заискивающе. За несколько месяцев до совещаний компартий он разгромил «антипартийную» группу Молотова, Мао был этим недоволен, и Никите Сергеевичу очень хотелось «склонить» его на свою сторону[58]. Поэтому он поселил его и всех прилетевших с ним китайцев, в том числе, конечно, Дэна, в Кремле, где для самого Мао выделил даже бывшие царские покои. (Большинство делегаций других компартий разместилось на подмосковных дачах.) Каждое утро Хрущев навещал его, заваливал подарками, сопровождал на все культурные мероприятия и вел «интимно дружеские» беседы210. Но уважения не заслужил. После польских и венгерский событий лидер КПСС потерял в глазах Мао всякий авторитет, и Председатель позволял себе даже открыто критиковать его лично. «У вас плохой характер, — сказал он ему как-то во время банкета. — Вы легко раните людей. У братских партий могут быть разные точки зрения, так пусть они их выскажут, а вы потом не торопясь обсудите. Не надо волноваться»211.
На всё это, конечно, Дэн не мог не обратить внимания. Мао преподал ему в Москве хороший урок дипломатии, так что к концу поездки пиетет по отношению к «старшему брату», который Дэн еще лелеял в душе после XX съезда, исчез у него навсегда.
В то же время его восхищение «великим кормчим» достигло апогея. Тем более что не заметить особого к себе отношения со стороны Мао Цзэдуна он не мог. Он, правда, не слышал, как тот расхваливал его Хрущеву (вожди в тот момент сидели отдельно от соратников), но то, что Председатель именно к нему относился как к своему заместителю по делегации, несмотря на то что формально таковой являлась вдова Сунь Ятсена Сун Цинлин, было очевидно. Именно с ним он отправлялся на приватные беседы с Хрущевым и именно с ним обсуждал наиболее деликатные детали переговоров212.
Так что не случайно в этот свой визит в Москву Дэн неожиданно для себя стал наконец проникаться сокровенными идеями Мао относительно строительства социализма китайского типа по принципу «больше, быстрее, лучше и экономнее». Идеями, которые содержались в выступлении Председателя «О десяти важнейших взаимоотношениях» и которые Дэн, как мы помним, раньше не понимал. И когда Мао на совещании представителей коммунистических и рабочих партий 18 ноября вдруг возвестил, что через 15 лет Китай обгонит Великобританию по производству металла213, Дэн начал ему горячо аплодировать.
Конечно, Мао сделал свое заявление под влиянием хвастуна Хрущева, громогласно объявившего за несколько дней до того, 6 ноября, на юбилейной сессии Верховного Совета СССР, что в течение ближайших пятнадцати лет Советский Союз сможет не только догнать, но и перегнать Америку214. Но вообще-то склонность к авантюризму была всегда характерной чертой Председателя215.
