В феврале 1808 г. с письмом государя в Париж направляется его адъютант полковник А. И. Чернышёв[285]. А через год Александр I поручает Чернышёву быть его личным представителем при Наполеоне. Сочетая легальные и нелегальные методы работы, Александр Иванович, обладавший огромным обаянием, стал одним из выдающихся разведчиков своего времени. Репутация «недалекого покорителя женских сердец» была прекрасным прикрытием для регулярного получения политической и военной информации в великосветских салонах. Так, сотрудник Военного министерства Франции М. передал Чернышёву копию еженедельной сводки для Наполеона о численности и дислокации французских войск. Еще два источника работали в Военной администрации и Государственном совете Франции. В донесении от 2 декабря 1811 г. Чернышёв, в частности, писал, что, по сообщению его источников, выражения, использованные Наполеоном в циркулярном послании военному ведомству в отношении русских, говорят о скором разрыве отношений. Однако в тот же период Чернышёв попадает под подозрение, и при негласном обыске его парижской квартиры (Чернышёв выезжал в Петербург) полиция обнаруживает донесение одного из его источников. Естественно, что после обвинений в шпионаже о возвращении во Францию не могло быть и речи.
Еще одним (менее известным) личным агентом российского императора во Франции был И. О. де Витт[286]. После заключения Тильзитского мира (июль 1807 г.) он выходит в отставку и поступает волонтером на французскую службу (тем не менее по приказу Александра I из списков русской армии его никто не вычеркивает). Позднее Витт попадает в походный штаб Наполеона, где начинает исполнять секретные задания французского императора. В 1809 г. он женится на Ю. Любомирской и помогает поддерживать ее подруге М. Валевской (будущей любовнице Наполеона) связь с императором Франции. В 1811 г. Наполеон назначает Витта своим личным агентом в герцогстве Варшавском. При этом Витт числится в списках 2-й армии П. Багратиона! За две недели до нападения Наполеона на Россию Витт переплывает Неман и сообщает Барклаю-де-Толли последние сведения о противнике.
Зимой 1810 г. военным министром России становится генерал М. Б. Барклай-де-Толли, и этот год становится переломным в работе российской разведки. Ранее вся разведывательная информация, приходившая из-за границы от сотрудников российских дипломатических представительств, вначале поступала в МИД. Затем по решению министра иностранных дел она передавалась в Военное министерство. Бывало так, что сведения, «которые доходили дипломатическим путем до канцлера Румянцева, не всегда сообщались Военному министерству»[287]. А те донесения, которые доставлялись военному министру, «недостаточно обращали внимания на все относившееся до военных приготовлений в Европе»[288].
Докладные Чернышёва и его собственный серьезный анализ дипломатических донесений убедили Барклая-де-Толли и Александра I в необходимости создания особого органа, отвечающего за сбор стратегической военно-политической информации. Таким органом 29 сентября 1810 г. стала Экспедиция секретных дел при Министерстве военно-сухопутных сил. Аппарат экспедиции состоял из пяти человек: подчинявшегося военному министру директора, трех экспедиторов и переводчика. Директором экспедиции император назначил своего флигель-адъютанта полковника А. В. Воейкова[289].
В число задач экспедиции входило добывание стратегической и оперативно-тактической информации военного характера, а также контрразведка – выявление и нейтрализация агентуры противника. В 1810 г. офицеры-разведчики действовали под прикрытием должностей адъютантов и гражданских чиновников при русских посольствах. В Австрии работал полковник Ф. Т. Тейль фон Сераскеркен, в Баварии – поручик П. Х. Грабе, в Испании – поручик П. И. Брозин, в Пруссии – подполковник Р. Е. Ренни, в Саксонии – майор В. А. Прендель. Им предписывалось соблюдать строжайшую конспирацию. Так, от майора В. А. Пренделя требовалось хранить в «непроницаемой тайне» поручение приобрести точные статистические и иные данные о состоянии Саксонского королевства и Варшавского герцогства, особенно в области военного дела.
В составе Министерства иностранных дел находились три секретные экспедиции: шифровальная, дешифровальная и перлюстрации. Цифирный комитет МИД был центральным органом, отвечавшим за сохранение секретности при переписке. Его сотрудники обеспечивали введение новых шифров, осуществляли надзор за их хранением и использованием, выводили из применения устаревшие или скомпрометированные шифры, готовили доклады для императора. Российские криптографы работали и в интересах Военного министерства. С середины XVIII в. российские дешифровальщики вели борьбу с королевской, а впоследствии республиканской и императорской Францией. Эта деятельность была достаточно успешной: российские императоры, в том числе и Александр I, имели в руках значительную часть секретной французской переписки. Военное руководство Франции при Наполеоне I (и практически вплоть до Второй мировой войны) использовало для шифровки секретных сообщений книги.
Параллельно с организацией стратегической разведки под руководством Барклая-де-Толли создается также тактическая военная разведка. Штабы армий и корпусов, размещенных на западной границе, получили указание начать сбор сведений о дислокации и численности французских войск на сопредельных территориях. На основании этих сведений можно было сделать вывод о степени готовности французской армии начать военные действия. Поскольку агентурных сетей на сопредельной территории не имелось, добывать разведданные планировалось через лиц, имевших возможность легально пересекать границу. Одним из руководителей русской армейской разведки был полковник Л. А. Турский[290]. В 1811 г. он обосновался в Белостоке, где создал широкую сеть осведомителей из числа местных евреев.
Однако организация тактической разведки была сопряжена с частым недостатком необходимых денежных средств. 21 октября 1811 г. Багратион докладывал Барклаю-де-Толли: «Крайне трудно сыскивать верных людей, ибо таковые требуют весьма важную сумму. Естественно, рискуя быть повешенными в случае падшего на него подозрения, он[и] мо[гут] откупиться, имея большие деньги. <…> У меня есть в виду надежные люди, достойные всякого доверия, но все они жалуются на скупость платежа и никто не соглашается за какие-нибудь 200 червонцев собою рисковать»[291].
Аналогичное послание направил военному министру 6 декабря 1811 г. один из наиболее активных организаторов разведки на западной границе подполковник М. Л. де Лезер: «Крайняя осмотрительность, которая проявляется жителями герцогства [Варшавского] по отношению к путешественникам, создает для нас большие трудности по заведению агентов и шпионов, способных принести пользу»[292].
