Стеклянный пентхаус на Элксо-стрит – оазис спокойствия, возвышающийся над этажами, где слышится жужжание швейных машинок и раскатистый смех итальянцев. Андреас работает за старым армейским столом Макларена, который был куплен еще для квартиры у «Овала» и уже долгое время используется для нужд бизнеса, вокруг стоят книги по искусству и лежат образцы тканей. Напротив находится кабинет Тайзер, откуда беспрестанно доносятся телефонные звонки. «Я до сих пор испытываю некое благоговение перед ними, – признается Тайзер. – Трепет, потому что эти два необычайно талантливых человека – супружеская пара и они работают вместе. Меня приводит в восторг, что они обожают друг друга и мне предоставлена исключительная возможность почувствовать тонкую связь между ними. Ее нельзя не ощутить. И встречается такое далеко не часто». Отлично видно, как Тайзер любит обоих своих «начальников», и любит давно. Она познакомилась с Вивьен, будучи семнадцатилетней девушкой: ее наняли на работу постоянной моделью в студии в Кэмдене; в те дни у Вивьен работало только девять человек. «Я умела ходить в туфлях-лодочках на платформе, поэтому задержалась на этой работе, – как обычно, с излишней скромностью замечает Тайзер. – Хотя я немного побыла знаменитой». (Они со Сьюзи Бик как-то ходили по подиуму с обнаженной грудью, вызвав среди газетчиков очередной переполох, связанный с именем дома «Vivienne Westwood».) Правда, друзьями Тайзер и Вивьен стали много позже. Когда Тайзер забеременела, ей одной пришлось растить ребенка и она осталась без работы. Как-то Вивьен увидела ее в старой одежде и драных туфлях и повела в магазин на Дэвис-стрит, чтобы принарядить. «Я вышла из магазина с сумками, полными красивых вещей, но еще ценнее для меня было то, что мне согрели душу. Я ни за что на свете не забуду щедрость Вивьен – она так много для меня значила». Каждый день, рассказывает мне Тайзер, Вивьен первым делом старается заняться собственными делами, а не делами бизнеса или торговой марки. Сперва она связывается с Леонардом Пелтиером и Брэдли Мэннингом, а также усердно трудится над своими кампаниями. Она не может посещать Пелтиера и Мэннинга в тюрьме так же часто, как Луи Макмануса (самыми трепетными его воспоминаниями о тюремной жизни в Уормвуд-скрабс были частые посещения Дамы Вивьен Вествуд в наряде от-кутюр). Потом она занимается делами, связанными с «Климатической революцией», «Cool Earth», «Liberty», «Reprieve» и прочими. Кроме того, Вивьен быстро отвечает на особые просьбы и приглашения поучаствовать в различных мероприятиях для прессы, связанных с ее кампаниями: например, сегодня проводится пресс-конференция, посвященная ее кампании за признание экоцида (сознательных действий, способных вызвать экологическую катастрофу) международным преступлением. Остальную часть дня Вивьен решает миллион вопросов по дизайну. Она занимается коллекциями, которые находятся на разном этапе создания – начиная от выкроек до выбора тканей, кроя и подгонки. Готовые решения и образцы, как правило, Вивьен приносят прямо в студию. Иногда кажется, что это ателье Коко Шанель. Но в основном ощущение такое, будто ты оказался в штаб-квартире радикального студенческого журнала.
Так все это и работает. Вивьен может прямо в студии пообедать салатом, а потом нарисовать что-нибудь – какую-нибудь деталь, линию, закорючку. Они с Андреасом собирают рисунки и фотографии и приклеивают на окно в пентхаусе: корсеты эдвардианской эпохи, какой-нибудь текст из средневекового манускрипта, фото Брижит Бардо. Рядом с Вивьен стоит полуразмерный манекен. Она драпирует ситец, отрезает его и подкалывает булавками, и формы рождаются, как у скульптора, в трех измерениях. То и дело приносят и уносят образцы тканей – одни размером с открытку, другие отрезаны прямо от рулона. Эти отбирают, а от тех отказываются, чтобы после ситцевого образца создать полноразмерную модель. Эти образцы из ситца делаются в присутствии Андреаса или Вивьен, Ирис, Бригитт, Марка или Мюррея, затем лекальщики выполняют придуманную модель в двух измерениях. Коллекции обычно представляют собой сочетание вещей классического кроя, например костюмы, пиджаки, брюки, юбки и вещи с историческим ореолом, а также вещи экспериментального кроя, базирующегося на основных геометрических фигурах, но после кроя дающих новые результаты; коллекция – это результат долгого и продолжительного процесса принятия решения и маленьких шагов, которые постепенно складываются в одно направление и тему, рождая модель, которую в итоге Вивьен и Андреас будут корректировать, оценивать и критиковать.
«Сейчас у меня много амбиций по части моды, – говорит мне Вивьен. – «World’s End»: я люблю этот магазин и его концепцию и хочу снова его раскрутить. Мне нравится перерабатывать классику и нравятся прямые продажи – обратно к истокам. Я люблю использовать излишки ткани и не выкидывать их – ведь это очень важно. В «World’s End» я даже продаю вуаль и вещи из коллекций «Gold Label», которые не пользовались особой популярностью в других местах, или исполняю их в менее роскошных тканях. Мне хочется, чтобы «World’s End» стал не просто местом паломничества модников. Мне хочется, чтобы люди приводили туда своих мам и покупали им что-то исключительно шикарное и уникальное. Такой у меня сейчас план!»
В студию Вивьен звонит фрейлина герцогини Корнуолльской, которая собирается надеть творение Вивьен Вествуд на гала-вечер, а еще через Бригитт с Вивьен связывается стилист Джулии Робертс, чтобы спросить, нельзя ли исполнить платье из «Red Carpet» в ее любимом цвете морской волны для церемонии вручения «Оскара». Сейчас напряженное время года. На примерку платья для открытия новой коллекции «Red Label» приезжает Лили Коул. Особые примерки обычно проходят на Кондит-стрит. Друзья Вивьен, которые носят созданные специально для них вещи, иногда приезжают на Элксо-стрит: например, Трейси Эмин или, как сегодня, оперная певица Джойс ДиДонато.
Вивьен и Александра под дождем в Клэпхеме, 2000
«Я познакомилась с Вивьен, когда снимала документальный фильм, – приехав в студию, рассказывает мне Джойс. – С ней я провела один из самых вдохновляющих часов в моей жизни, крайне интересных! Никогда не забуду, как после интервью, когда камеры были выключены, она взяла в руки ножницы, чтобы показать мне, как ей в голову пришла модель корсета, который должен был составить основу моего платья. Я наблюдала, как настоящий художник возвращается в свою стихию, и ощущала магию происходящего». Вивьен часто предлагает друзьям или тем женщинам, которыми восхищается, создать для них платье. Я видел, как она предлагала это на одном литературном мероприятии поэту-лауреату Кэрол Энн Даффи и экономисту-радикалу Норине Херц после ее лекции в Королевском научном обществе: они подружились, и Вивьен даже сшила ей свадебное платье, когда она выходила замуж за руководителя BBC Дэнни Коэна. Иногда Вивьен, превращая политические интересы в личные, возвращается к истокам и шьет одежду для подруг.
Порой день заканчивается тогда, когда в студии гаснет свет. Несколько недель перед представлением новой коллекции Вивьен и Андреас зачастую работают допоздна, но в остальные месяцы они могут уйти и в 6 вечера – если Тайзер достала для них билеты на балет и вложила в ежедневник или если они идут на какое-нибудь торжественное мероприятие или премьеру. Раз в неделю Вивьен занимается йогой, «лучший совет, который я могу дать любому человеку: занимайтесь йогой!». Настоящая роскошь для Вивьен – это провести вечер дома с книгой.
«Вивьен дома готовит, – рассказывает мне Андреас, – а еще у нас работает Элия из Чили – она убирает дом и стряпает пару раз в неделю, и это совсем другое дело, потому что мы приходим домой и садимся за стол и разговариваем, а не проводим лишний час на кухне. Я люблю готовить, но Вивьен готовит лучше. Но вот что меня всегда раздражает – никогда не получается, чтобы все было готово одновременно. У нее не получается согласовать свои действия».
«Ты несправедлив, – вступает в разговор Вивьен, – это потому что я всегда тороплюсь».
«Вивьен до сих пор больше всего на свете нравится создавать вещи, – говорит Андреас, – но сейчас у нее есть и другие заботы. Она всегда очень ответственно относилась к окружающей среде, но в последние годы наш творческий союз дает ей возможность активно участвовать в политической борьбе за экологию. Вот что в конечном итоге мы даем друг другу».
Вивьен не смотрит телевизор. У Андреаса есть маленький телевизор наверху, по нему он смотрит новости.
«Мы очень редко бываем в кино, – сетует Андреас. – Зато часто ходим на концерты, на балет и в театр».
«Театр очень много значит для нас», – говорит Вивьен.
«Наша любовь, – продолжает Андреас, – сейчас иная. Она противоположна той любви, которая была вначале, но в хорошем смысле: вначале я держался за нее как за наставника, дающего идеи и силы, а сейчас, надеюсь, она держится за меня. Если она о чем-то меня и спрашивает, то задает глубокий вопрос, на который я должен ответить так же глубоко. А потом нужно остановиться и внимательно выслушать Вивьен. Такая у нее манера. Она всегда была такой. Она умеет слушать, как никто другой».
