И в эти же дни по партийным организациям читали закрытое письмо ЦК КПСС о необходимости положить конец коррупции, стяжательству, прекратить всяческие «проявления благодарности», от которых страдает «коммунистическое воспитание трудящихся». Письмо читали торопливо, обсуждали наспех. Я пробовал просить в парткоме письмо на пару часов, чтобы по привычке аналитика прочитать его повдумчивее, но получил отказ. Тема, которая заслуживала стать предметом широкой внутрипартийной дискуссии, могла бы привести к оживлению партийной жизни и к очищению ее рядов, была скомкана. Парткомы всех калибров задались целью поскорее отрапортовать Старой площади (поистине старой во всех отношениях!), что все, мол, обсуждено и принято к неуклонному исполнению.
В средствах массовой информации, вызывая раздражение и досаду, насаждался новый «культ личности». В народе даже ходил очередной каламбур: «При Ленине была личность, но не было культа, при Сталине были и личность, и культ, а теперь нет личности, но есть культ».
Специально был придуман знак для ветеранов КПСС, пробывших в рядах партии 50 и более лет. Идея родилась в кабинетах ЦК партии только потому, что было решено вручить такой значок № 1 дряхлому юбиляру. Срочно к дню рождения были изданы «Воспоминания» (биографические заметки) Леонида Ильича Брежнева. В декабре 1981 года, когда исполнилось 40 лет битвы под Москвой, телевидение начало в самое удобное время, с 20 часов, передавать многосерийную «жвачку» под названием «Малая Земля» — этакий винегрет из художественного чтения, фото- и киноматериалов. Для ветеранов войны было оскорбительным даже одно сравнение битвы под Москвой с отвлекающим тактическим стоянием на пятачке под Новороссийском. Своим назойливым навязыванием военных подвигов под Новороссийском Брежнев принижал тех честных воинов, которые и там на равных со всеми проливали кровь. Про них стали говорить: «Это они, которые стояли насмерть за русскую землю на Малой Земле, пока другие отсиживались в окопах Сталинграда».
Но все рекорды побил Бабрак Кармаль, который обратился к советскому руководству за разрешением наградить Брежнева новым, специально для этой даты учрежденным орденом «Солнце Свободы», а в случае согласия на это изготовить в Москве на Монетном дворе сам орден из золота, бриллиантов и пр., а также соответствующие коробочки, папки и пр. для вручения «отцу родному». Из моих записей следует, что план был принят и изготовление ордена началось, однако дальнейшей судьбы этой затеи я не знаю.
Как же вел себя наш измученный народ в это долгое беспросветное безвременье? Лишенный всяких форм организации, обессиленный многочисленными кровопусканиями, задавленный страхом перед властью, часто безотчетным и ни на чем не основанным, сбитый с толку вечно лгущими прессой, радио и телевидением, он впадал в тяжелую летаргию, глушил водкой свою тоску от. беспросветности положения. В 1913 году в Российской империи, считавшейся пьяным государством, душевое потребление горячительных напитков в пересчете на чистый спирт составляло 2,3 л в год, а в начале 80-х годов, после проведения, казалось бы, самой серьезной культурной революции, мы выпивали на душу населения уже по 8,6 л спирта, то есть почти в 4 раза больше. Эти данные я беру из тогдашних официальных правительственных документов, не предназначавшихся, естественно, для публикации. При тогдашней вилке зарплаты от 160 до 1200 рублей в месяц каждый человек (каждый!) потреблял в год спиртного на 196 рублей. Крошечная семья из трех человек, получается, расходовала на водку около 600 рублей, то есть столько же, сколько стоило в то время пианино.
Мусульмане, живущие на территории России, забывали свои запреты и тоже тянулись к бутылке, женщины в соответствии с дурно понимаемым принципом равноправия перестали уступать мужчинам в употреблении спиртного. В Москве без шумихи открылись первые специализированные женские вытрезвители.
В начале декабря 1982 года в самом засекреченном варианте тассовских информационных материалов был опубликован доклад ЦРУ о потреблении алкогольных напитков в СССР. Из него вытекало, что в СССР эта отрава съедает 17 % всего семейного бюджета, в то время как в капстранах эти расходы составляют от 1 до 6 %. Никакая цифровая статистика не учитывает производство самогона, самого разрушительного для здоровья зелья.
Уровень потребления алкоголя определяет и качество рабочей силы, и качество выпускаемой продукции. Рост потребления спиртных напитков — верный признак заболевания общества. Несколько позже в изложении французского агентства Франс Пресс мне довелось прочитать секретную записку, составленную в Академии наук СССР и посланную в ЦК КПСС (наши секреты частенько стали попадать на Запад). Там говорилось, что в СССР происходит сплошная алкоголизация населения, что 40 млн. человек, или 1/6 всей популяции, систематически пьянствует. Ежегодно умирает от последствий постоянного потребления водки 1 млн. человек.
По данным документа, 16,5 % всех детей рождаются дебилами, то есть опять-таки 1/6 часть. Государство выручает в год за счет продажи винно-водочных изделий 45 млрд, руб., а теряет 180 млрд. руб. от прогулов, болезней, травм, производственного брака. Нам едва ли хватало прибыли от водки на строительство новых вытрезвителей, психбольниц, школ для умственно отсталых детей. Излишне говорить, что 85 % всех убийств, изнасилований, грабежей происходят после обильных возлияний.
Только усиленно спаиваемый властями народ мог столько времени и так безразлично относиться к своей судьбе. Ни в лице церкви, ни в лице интеллигенции народ не нашел духовных пастырей, которые помогли бы ему встать на ноги.
В те годы Министерство внутренних дел впервые зафиксировало в Советском Союзе массовое появление бродяжничества. В 1983 году были выявлены 390 тыс. взрослых, «не занятых общественно-полезным трудом». Официальная мораль социализма гласила: «Кто не работает, тот не ест». Поэтому выявленные бездельники, захребетники, приживалы, «коты» и пр. подлежали принудительному «трудоисправле-нию». В том же 1983 году были осуждены таким образом 73 тыс. человек, остальным задержанным удалось отвертеться, сославшись на то, что они живут временно на средства родителей, на доходы от приусадебных участков, на сбережения и пр.
На самом деле бродяжничество было также формой протеста против опротивевшей жизни. Людей перестало привлекать общественное производство, они были готовы идти под суд и в тюрьму, но не желали трудиться. Такое явление сродни дезертирству в армии. Вместе с верой в возможность нормально жить люди теряли страх перед властями, перед общественным порицанием. Это был стихийный бунт одиночек против социальных пороков. Но бунты одиночек становились массовыми в совокупности.
