шведы и на суше, и на море «достать» силой оружия город на Неве уже не могли: на то у воюющей Швеции не было сил.
Одержанная победа имела важное стратегическое значение, о чем удовлетворенный царь Петр I писал не раз не только своим соратникам. Так, в письме к Екатерине Алексеевне, будущей императрице Екатерине I, оценивая значимость одержанной победы, он указывал: «…уже крепкая подушка Санкт-Питербурху устроена». Петровские слова по дипломатическим каналам доходили и до союзных монархов, и не только до них. В донесениях иностранных дипломатов, аккредитованных при царском дворе, значилась и фамилия российского генерал-адмирала графа Ф.М. Апраксина, добывшего большую победу на суше.
Действительно, овладение Выборгом и Кексгольмом означало приобретение всего Карельского перешейка, что обеспечивало безопасность новой столицы Русского царства. Швеция лишилась важной военно-морской базы, да еще в восточной части Финского залива, откуда ее все еще господствовавший на водах Балтики флот мог угрожать Кронштадту и Санкт-Петербургу. Русская армия и флот получали хорошие условия для ведения наступательных операций в Финляндии. Падение Выборга повлекло за собой взятие русскими крепостей, сперва Кексгольма, а впоследствии и Вильманстранда (Лаппенранты).
…В 1711 году Ф.М. Апраксин снова оказался на самом юге России. Петр I, выполняя союзнические договоренности, возобновил войну с Оттоманской Портой и повел русскую армию в неудачный для себя Прутский поход. Тогда встал вопрос о сохранении за Россией завоеванной в 1696 году крепости Азов и соседних с ней земель. Нужен был проверенный жизнью человек, который мог бы на время военных действий против турок стать азовским губернатором. Выбор пал на Федора Матвеевича.
Так он на непродолжительное время вновь стал командовать таким дорогим лично для него Азовским флотом, который прекратил свое короткое существование после заключения Прутского мира. Боевые действия турками и крымским ханом тогда почти не велись, но гарнизон Азова, равно как и флот на море находились в готовности сражаться.
Русско-турецкая война на Азовском море выразилась в том, что пришедший султанский флот попытался высадить у Таганрога сильный десант, который был успешно отражен. Турки на вторую такую попытку не решились, равно как и на бомбардировку с моря Таганрога: там стоял русский флот под флагом вице-адмирала Крюйса.
По Прутскому мирному договору петровская Россия среди прочего лишалась крепости Азов (она была отдана через несколько лет в полностью разрушенном состоянии) и новопостроенной морской базы для флота в Таганроге. По условиям мира укрепления Таганрога были взорваны. Корабли были или разобраны, или «истреблены», или проданы туркам, которые желали иметь «хорошо сработанные» суда. Перестали существовать и воронежские верфи: новостроящиеся корабли предавались огню. Все флотские ценности были вывезены сперва в Черкасск, а потом на Балтику.
К началу 1711 года Азовский военный флот имел в своем составе 4 линейных корабля, 3 шнявы, 2 бригантины и 2 галеры, не считая малых судов. Их корабельные экипажи насчитывали до 10 тысяч обученных морскому делу человек.
Парусных кораблей в составе Азовского флота могло быть намного больше, но весной этого года Дон почти не разлился, и потому на воронежских верфях со стапелей не смогли спустить на воду ни одного корабля (среди них были даже 80-пушечные), а готовые не смогли пройти гирло Дона в море из-за мелководья.
Корабельные экипажи – нижние чины и офицеры, в том числе наемные иноземцы, после ликвидации Азовского флота «переехали» служить на флот Балтийского моря, где было много вакансий. Так же поменяли место жительства многие воронежские корабелы, которые, покинув берега Дона, нашли себе применение на берегах Невы, на адмиралтейских верфях Санкт-Петербурга и в других северных местах. То и другое стало прямой заботой генерал-адмирала в силу его прямых служебных обязанностей.
Для Ф.М. Апраксина все это было большим моральным ударом в силу того, что русскому Азовскому флоту и кораблестроению в Воронеже он отдал в свое время много сил и энергии. После всех этих малоприятных дел генерал-адмирал возвратился в Санкт-Петербург.
Без конкретных дел в столице ему сидеть и бывать при царском дворе долго не пришлось. Царь доверил своему ближайшему соратнику командование флотом Балтийского моря. Андреевскому кавалеру и генерал-адмиралу графу Федору Матвеевичу Апраксину предстояло самое деятельное участие в войне на территории и в прибрежных водах Финляндии. Военные действия переносились на подступы собственно к Швеции.
В том же, 1711 году генерал-адмирал Ф.М. Апраксин участвовал в экзамене, устроенном царем Петром I для «недорослей», обучавшихся за границей, в Европе. Это были, по всей видимости, лучшие ученики созданной по царскому указу в 1701 году Математико-навигационной школы для «недорослей от 12 и до 20 (и даже старше) лет». В первом наборе школы обучалось всего… 4 человека из числа «охочих». Тогда царь повелел провести принудительный набор, и к концу 1702 года в обучавшихся «навигаторах» значились уже все 200 учеников. В их число входил и племянник графа Ф.М. Апраксина, одного из «птенцов гнезда Петрова». Школа размещалась в знаменитой «на Москве» Сухаревой башне.
В Сухаревой башне обучались дети дворян и людей боярских, подьячих, церковных служителей, посадских людей, солдат и унтер-офицеров, прочих чинов и сословий русского общества, кроме крестьян. Две трети учеников были дворянскими детьми.
Московская Математико-навигационная школа стала родоначальницей военно-морского образования в России. Оно получило развитие в ходе войны со Швецией, что привело к возникновению Морской академии. Она была образована по петровскому указу 1 сентября 1715 года в Санкт-Петербурге для исключительно дворянских недорослей, то есть с самого начала своего существования это было привилегированное учебное заведение. Ее штат был определен в 300 человек. Кроме этого, 30 человек обучалось на геодезическом отделении.
В силу своего служебного положения генерал-адмирал Ф.М. Апраксин часто бывал в ее стенах, проявляя заботу о нуждах Морской академии. Он же распределял учеников на морскую практику, которая проводилась на кораблях-парусниках Балтийского флота. Генерал-адмирал радел за лучших учеников, стремясь к тому, чтобы среди командиров кораблей все больше и больше становилось «природных россиян», а не наемных иноземцев, у которых офицерские патенты не всегда соответствовали знаниям и опыту иноземцев, желавших поступить на русскую морскую службу. И такими вопросами занимался человек в ранге генерал-адмирала.
Часть навигаторов, освоивших в Сухаревой башне азы своей будущей профессии, посылалась в Европу для углубленного изучения морских наук и морской практики. Многие из них, будучи из семей знатных и богатых, получая от родителей на жизнь большие деньги при отсутствии контроля за своей учебой, «окунулись в разгульную жизнь». Об изучении военно-морского дела такие недоросли как-то не задумывались.
Царь Петр I о таком был наслышан. В 1711 году он в присутствии генерал-адмирала Ф.М. Апраксина лично принял
