— Нормально, возле берега теплая, а дальше ледяная, родников внизу навалом. Ты там только не долго, скоро жрать будем.
— Да я недолго, нырну пару раз и обратно.
Пройдя немного, я обернулся и увидел Сапога, он как раз подходил к БТРу, в руках он тащил вещмешок. Только я открыл рот, чтоб окликнуть его, как Сапог сменив направление, уже зашагал в мою сторону.
— Юра, ты здесь? А я тебя ищу везде, — промолвил Сапог, растянувшись в улыбке.
— Куда я нах…й денусь. Че ты там в мешке тащишь?
— Виноград, Туркмен попросил.
— Дай я немного возьму, с Туркменова разрешения.
Я запустил руку в вещмешок, и вытащил оттуда небольшую кисть винограда, Урал заметив у меня в руках виноград, тоже подошел к Сапогу, и, молча взяв из мешка кисть винограда, отправился дальше разводить костер.
— Сапог, когда ты ходил к «шакалам» в кишлак, че они там решили?
— Остаемся пока, старики убазарили командира расщелину пока не трогать. Но командир их предупредил, если духи пройдут в кишлак и при этом пострадает хоть один военный, то пиз…ец и кишлаку и этой дыре.
— Ну что ж, звучит убедительно. Раз старейшины обещали, значит так и будет, а если аксакалы не сдержат обещание, то командир свое слово сдержит, в этом можно не сомневаться, — пробубнил я себе под нос:
— Че ты говоришь? — спросил Сапог, не расслышав мои слова.
— Да это я так, про себя. А на блок, туда никого не поставили?
— Хотели нас туда перекинуть и один танк, но потом передумали.
— Ну, то, что нас бы туда загнали, в этом я не сомневаюсь, наш БТР как затычка. Сапог, ты Мамедовский автомат разбирал?
— Нет, а что?
— Почисть его и смажь, а то Мамед за ним не следил ни хрена. За оружием надо всегда следить, если откажет в неподходящий момент, можешь в цинк сыграть, как нех…й делать. А то со мною раз был один подобный случай, и этого было достаточно, чтобы понять, как это хреново, когда отказывает оружие во время боя.
Сапог взглянул на меня с интересом.
— Может, помнишь тот случай, когда вы чижами только в полк приехали? Нас тогда еще по тревоге подняли, духи обстреляли из зеленки «точку», и колону с горючкой?
— А, да, помню, я тогда глухо испугался, нихрена понять не могу, куда я попал. Мы ведь только с Союза прилетели, прапор нас привел в подразделение, и вдруг крики такие. Рота — тревога! И тут все сразу сорвались с места, и ломанулись куда-то. А мы стоим как дураки, и не знаем, что делать: или бежать, или прятаться, я от страха чуть под кровать не залез.
— Сапог, прекращай раздавать виноград! Кто тебя за ним посылал?! — крикнул Туркмен.
— Ну ладно, Сапог, тащи Туркмену виноград, а то он уже разоряется.
Сапог торопливо зашагал к БТРу отдавать Туркмену вещмешок, а я не спеша побрел дальше в сторону озера, жуя на ходу виноград.
В памяти моей пронесся тот случай с заклинившим автоматом, я помнил его, как будто это произошло вчера. Стрессовые моменты очень сильно врезаются в память, и впоследствии тебя преследуют не только зрительные образы, но и пережитые чувства, а отчетливей всего запоминается чувство страха.
Случилось это в августе 86-го, наша рота стояла на пятнадцатиминутной готовности, как раз привезли «чижей» из Шинданда, и старшина пошел отбирать клиентов в нашу роту. Рота только пришла с обеда, и мы сидели в палатке, ожидая, когда же старшина приведет чижей: первый приход «чижей» в роту — это событие знаменательное. Не успел старшина с новобранцами зайти в палатку, как раздался крик дневального: «Рота — тревога!»
Мы все подскочили и ринулись к выходу, старшина резко отпихнул «чижей» в сторону, чтоб мы не посшибали их.
После того, как наши машины выдвинулись из расположения полка, ротный объявил, что «духи» из зеленки обстреляли сторожевую заставу. А когда мы приблизились к этой заставе, оказалось, что духи уже долбят из зеленки по колонне машин с «горючкой», которая двигалась по бетонке в сторону Шинданда. На бетонке уже горели два «КАМАЗа»-бензовоза и БТР сопровождения, водители из колонны, залегли за бетонкой и отстреливались от «духов». Ротный, моментально оценив обстановку, оставил второй взвод держать бетонку, а все остальные, обогнув сопку, должны были зайти с другой стороны зеленки, чтоб не дать духам уйти в горы.
Машины мы оставили за сопкой, не доезжая зеленки, чтоб духи не раздолбали их с гранатометов. Здесь же стояли несколько «КАМАЗов», успевших выскочить из зоны обстрела. Я чего-то замешкался возле БТРов и бежал, немного отставая от своих, и тут меня окликнул какой-то прапор из колонны наливлиников:
— В зеленку?! — спросил он, высунувшись из открытой двери КАМАЗа.
— Да! — крикнул я в ответ, пробегая мимо машины.
— На, держи, браток, в зеленке пригодится! — снова раздался голос этого прапора.
Я на секунду остановился и обернулся. Прапор кинул мне какой-то зеленый сверток. Я поймал на лету этот сверток и взглянул на прапора.
— Это масхалат, накинь его. Ну, давайте мужики, ни пуха!
Я махнул ему рукой и побежал дальше, догонять своих. Тормознув на несколько секунд, я в спешке развернул масхалат и надел его поверх хэбэшки. Масхалат был еще новый, видно, недавно со склада, от него исходил едва уловимый запах свежей краски.
Я еще тогда не подозревал, что этот самый масхалат впоследствии спасет мне жизнь.
Бежали мы на пределе, жара как раз достигла своего пика, солнце чуть ли не плавило камни, а мы в полной бое укладке отмахивали километры, не чуя ног под собой. Вот тут-то я и проклял тот день, когда первый раз взял в зубы сигарету. Было такое ощущение, что вот-вот разорвет дыхалку на части, я бежал, хватая ртом раскаленный воздух, то и дело смахивая панамой со лба едкий и соленый пот, который бежал с меня градом и резал глаза.
Обогнув сопку, мы растянулись цепью и заскочили в зеленку. На бегу я споткнулся о какой-то пенек и плашмя упал в траву, прямо на автомат, который висел на груди; от боли я чуть не взвыл, плюхнувшись лицом в прохладную траву, испытывая облом и кайф одновременно. Кое-как отдышавшись, кряхтя и отхаркиваясь, я перевернулся на спину, из затвора автомата торчала какая-то ветка. Выдернув ветку из затвора, я перевернулся обратно на живот, и попытался передернуть затвор, чтоб проверить. Затвор подался чуть назад и заклинил, и ни туда, ни обратно не двигался.
— Черт, кусок от ветки, застрял внутри. И нахрена я его дергал, автомат то взведенный, надо было нажать на спуск, возвратом от выстрела, может, и раздробило бы эту херовину, — бормотал я себе под нос.
А тут еще «душара» из-за деревьев выскочил с «мухой» в руках, шагах в тридцати от меня. Смотрел этот дух, как раз, туда, где лежал я. Мне даже на мгновение показалось, что взгляды наши встретились. Я медленно опустил голову и зажмурил глаза, на меня накатил жуткий страх, все тело пробрало мелкой дрожью, сердце билось так, что это биение, наверное, слышал даже этот дух. Тот, кто смотрел в глаза вооруженному душману, наверное, меня поймет.
