Есть теория, согласно которой морскую воду пить можно, — если делать это медленно и регулярно небольшими порциями, то она удовлетворит потребность в пресной. Слишком большие порции выведут из строя почки: в них накопится слишком много соли. Я не очень-то доверяю этой теории, но нам изложили ее в ответ на наш вопрос, что нам делать, если на острове нет воды.
Мы должны оставаться на острове столько, сколько выдержим, и питаться рыбой и птицами, если сумеем их поймать. На шестерых нам выдадут одну пачку сигарет, один коробок спичек, радиостанцию, компас, три пистолета, три ножа и три рыболовных крючка на нейлоновых лесках. Кроме того, у нас будет шестивесельная надувная лодка и по спальному мешку на каждого. Воды с собой не берем.
Два дня спустя
Вчера нас обыскали, чтобы убедиться, что мы не прихватили с собой банок копченого лосося или еще что-нибудь из неприкосновенного запаса, и посадили на подводную лодку «Амазонка». Лодка была маленькая и тесная, из тех, в которых потеешь и испытываешь клаустрофобию. Зато команда подобралась великолепная. Они кормили нас жареным мясом, пока наши организмы не отказались его принимать, и поили красным вином, пока оно не полилось у нас из ушей. Мы почувствовали, что сможем теперь обойтись без еды и какой-либо жидкости по крайней мере год.
В полночь мы всплыли на поверхность. По ней гуляли огромные волны, было холодно, и создавалось впечатление, что мы одни на всем земном шаре. Никогда еще море не казалось мне таким большим и грозным, и к тому же нас окружала непроницаемая чернота. Мы надули нашу лодку, размеры которой были вдвое меньше обычных, спустили ее на воду и по очереди перебрались в нее. Нам сообщили азимут и сказали, что, строго следуя ему и пройдя на веслах две мили, мы уткнемся в нужный нам остров. Подводники шепотом пожелали нам счастливого пути (в темноте невольно начинаешь говорить шепотом), и наши мытарства начались. Черная масса субмарины растаяла в ночи, мы остались одни посреди безбрежного океана. Волны то поднимали нас на самый гребень, то бросали в провал. Управлять движением лодки не было никакой возможности, море вертело ею как хотело. Мы были словно в маленьком спичечном коробке, который болтается туда и сюда посреди огромной черной пустоты. Первые полчаса мы в панике гребли изо всех сил, стараясь держаться курса на остров, но затем начали чувствовать в движении воды определенный ритм и несколько успокоились.
Три часа спустя мы все еще продолжали грести и уж решили было, что сбились с пути, но тут остров внезапно возник из темноты, словно нависший над нами гигантский монстр. Только тут мы полностью осознали, насколько велики были волны: мы взметались к самым вершинам скал, а в следующий момент ухали в бездонную пропасть. Чем ближе мы подходили к суше, тем труднее было управлять лодкой, нас кидало из стороны в сторону. Остров вырастал из воды сплошной каменной стеной; мы неистово гребли, пытаясь обнаружить в ней какой-нибудь просвет, но просвета не было.
Постепенно нас подтянуло вплотную к скалам; волны швыряли нас на эту стену и, казалось, вот-вот расплющат. Но затем огромная волна подхватила нашу лодку и выбросила прямо на скалы. Шнайдер выскочил из лодки первым; к его запястью был привязан носовой фалинь, и, когда отступающая волна потянула лодку за собой в море, он попытался удержать ее, вцепившись другой рукой в выступ скалы. При этом он искромсал всю руку об острые коралловые ребра, но тут ему на помощь пришел выскочивший вслед за ним Бухольц. Я сидел на корме, у руля, и, стараясь перекричать вой ветра и рев волн, дал команду Шику прыгать следующим. У Шика была радиостанция, и хотелось бы, чтобы он поскорее выбрался на сухую землю. Мерсье сидел, словно окаменев, в середине лодки. И тут следующая гигантская волна приподняла лодку, наполнила ее водой и шмякнула о скалу, порядком изодрав. Шнайдер и Бухольц, слава богу, удержали лодку, и нас не смыло в море, а буквально выбросило на скалу. Ощущение было такое, будто упал на осколки стекла. Но в тот момент было не до ощущений, надо было срочно выбираться на достаточно высокое место, где волны не могли достать нас. Мы в полной темноте полезли вверх, спотыкаясь и падая, и волочили за собой остатки лодки.
Оказавшись наконец вне пределов досягаемости волн, мы имели возможность отдышаться и оценить ситуацию. Не считая того, что половина весел была утеряна, да и сама лодка больше ни на что не годилась, все было не так уж плохо. Перед нами возвышалась шестидесятифутовая каменная стена, которая отсюда выглядела в темноте еще неприступнее, чем с моря. Тем не менее через полчаса мы были на самой вершине. Мы промокли насквозь, от ветра некуда было спрятаться, так что мы просто повалились на землю, укрылись спальными мешками и стали ждать утра.
Как только начало светать, мы прочесали остров в поисках плавника и вскоре уже смогли развести приличный костер. Когда тепло разогнало кровь по жилам и наши организмы опять стали функционировать нормально, мы исследовали остров более основательно. Он был около четырехсот ярдов длиной и около двухсот шириной. Кое-где на нем росла сухая трава и одиночные кусты, но больше тут не было ничего, кроме скал. Ни капли пресной воды мы не обнаружили. На самой вершине находился маленький маяк в бетонном корпусе, работавший, по всей вероятности, на газе. У меня возник вопрос, какого черта он не работал ночью, — его свет избавил бы нас от лишних треволнений. На стороне острова, противоположной той, куда нас выбросило, мы нашли небольшую пристань, и стало ясно, что остров время от времени посещают. Это немного приободрило нас, хотя и не помогло решить насущную проблему добывания пищи.
К полудню наши попытки поймать рыбу ничего не принесли, но нам удалось найти несколько крошечных крабов и моллюсков. В поджаренном виде это был просто деликатес. В полдень мы вышли по радио на связь с нашим центром и доложили, что у нас все в порядке. Мерсье очнулся от ступора, в котором пребывал ночью, к нему вернулась его обычная жизнерадостность.
Я весь день подкрадывался к чайкам с пистолетом, но это оказалось совершенно безнадежным делом, бессмысленным даже с точки зрения спортивного интереса. Подобраться к ним на достаточно близкое расстояние невозможно, а после выстрела приходится ждать полтора часа, пока птицы опять не сядут на скалы. В течение дня мы регулярно пили маленькими порциями морскую воду.
Сейчас вечер. Мы нашли сухую маленькую пещеру, в которой растет трава, так что сегодня нам ничто не должно помешать выспаться. Около пещеры мы разложили кое-что из одежды и разостлали брезентовую плащ-палатку в надежде, что утром на всем этом скопится роса. Нам повезло, что Шик положил в свой сак эту плащ-палатку — она служила прокладкой между его спиной и радиостанцией. Трещит костер, Шнайдер играет на губной гармонике, которую не забыл прихватить с собой, мы пируем, наварив крабов. Снаружи воет ветер, и есть признаки, что пойдет дождь. Дождь нам нужен. Теория насчет питья морской воды оказалась несостоятельной. Всем смертельно хочется пить, и даже чувствуется, как из-за нехватки воды уменьшаются силы.
