По просьбе Андреевой, переданной Морозовым правлению фабрики, Л.Б. Красин был приглашен на должность заведующего электростанцией Никольской мануфактуры. Этот пост помог Красину (вкупе с нелегалом Бабушкиным) развернуть революционную работу на фабрике, осуществляя попутно контроль и за самим Саввой Морозовым. Так что в конце 1904 года, к неприятному удивлению Саввы, именно на Никольской мануфактуре (где положение рабочих было не хуже, а лучше, чем на других фабриках, и заработок превышал среднюю зарплату в отрасли на 23 процента) вспыхивают «стихийные» и очень агрессивные забастовки. Вначале стачка носила мирный характер, и Морозов уже почти договорился со старостами, но потом вооруженные револьверами рабочие напали на воинскую команду, которая шла охранять нефтяные баки. А когда в начале марта почти полторы тысячи рабочих решили встать к станкам, многих из них избили во время обеда.
В середине февраля Красин вдруг явился на квартиру Морозова и потребовал, чтобы его отправили в командировку, потому что шли аресты среди членов ЦК. Супруге Саввы Тимофеевича Зинаиде Григорьевне запомнился внеурочный визит Красина. «Саввушка холодно принял Льва Борисовича. Разговор у них не получался…» Красин писал в связи со своим визитом о трусости Саввы (хотя желаемую командировку от Морозова получил).
Некоторые объясняют эти разногласия переменой настроения Саввы: он понял тактику большевиков и больше не хотел давать им деньги. Такие перемены, резкие перепады от беззаветной влюбленности к трезвому рассуждению отмечали все, кто знал Савву. Теперь рассуждение требовало от него и более глубокого проникновения в предмет его недавнего любовного увлечения. Ведь подобное уже случалось с его отношением к тайной большевистской деятельности, результаты которой он смог оценить и у себя на мануфактуре.
В феврале 1905 года Савве Морозову пришлось внести 10000 рублей за освобождение из-под стражи арестованного Горького и 10000 за арестованного Леонида Андреева (впоследствии Горький отказался вернуть вдове Морозова эти деньги). Крупные суммы М.Ф. Андреевой удавалось вымогать у Морозова и раньше, в чем упрекал ее Станиславский в письме 1902 года:
Отношение Саввы Тимофеевича к Вам исключительное. Но знаете ли Вы, до какого святотатства Вы доходите?.. Вы хвастаетесь публично перед посторонними, что мучительно ревнующая Вас Зинаида Григорьевна ищет Вашего влияния над мужем. Вы ради актерского тщеславия рассказываете направо и налево о том, что Савва Тимофеевич, по вашему настоянию, вносит целый капитал… ради спасения кого-то.
Вполне возможно, что неприятный разговор Морозова с Красиным и послужил причиной того, что в начале 1904 года в Москве начинают распространяться слухи о сумасшествии Морозова. Ища источник этих слухов, исследователи несколько раз приходили к выводу, что распространяла этот слух… Андреева. И уж наверное, она не сама придумала этот хитрый ход – здесь проглядывает уголовный почерк Красина, готовившего свою первую операцию (маститый «финагент» Ленина М. Горький даже пишет в одном из писем, что безумец Савва якобы уже посажен под замок).
А между тем, нетрудно убедиться по документам, что «безумец» Савва именно в это время, несмотря на все неприятности и разочарования, развивает активную профессиональную и общественную деятельность. Он готовит «Программную записку» по рабочему вопросу для Комитета министров, где предлагает, не ущемляя интересов рабочих, способствовать развитию производства и отстаивать интересы предпринимателей. Морозом был сторонником тред-юнионизма западного, английского стиля (да и вообще, подобно многим дельцам и политикам в тогдашней России, он был типичный англоман). Общительный и вполне вменяемый, Морозов в это время появляется с супругой в гостях, в большом собрании у него самого на Спиридоновке бывают гости (в их числе Шаляпин). В середине марта на собрании пайщиков Никольской мануфактуры Савва избран «заступающим место директора-распорядителя». Так что слухи, распространяемые Горьким, вероятно, имеют тот же источник, что и сведения, распространяемые Андреевой. Интригу эту, скорее всего, придумал Красин.
В апреле 1905 года Горький вдруг приехал к Савве домой на Спиридоновку. Может, Л.Б. Красин решил, что влиятельному «финагенту» Горькому удастся мирным путем выбить из капиталиста большие деньги. Попытка не пытка. По свидетельству домашних, «между Саввой Тимофеевичем и Алексеем Максимовичем состоялся разговор, закончившийся ссорой». Это свидетельство подтверждается секретным донесением московского градоначальника графа Шувалова: «Незадолго до отъезда из Москвы Морозов рассорился с Горьким».
В это время Морозов уже лечится от расстройства нервов. Неуравновешенность и «странности» были типичны для третьего поколения Морозовых. Внучатый племянник С.Т. Морозова Кирилл Кривошеин так писал об этом в книге о своем знаменитом отце-министре:
Третье поколение Морозовых вполне восприняло европейскую культуру, но у него уже начали проявляться, при железном здоровье, некоторая надломленность духа, а то даже странности («морозовские странности»), депрессии, неврастения, мучительные колебания при принятии самого простого решения, как, например, пойти или не пойти гулять, воображаемые недуги – все это при больших интеллектуальных способностях, врожденном барстве, утонченной воспитанности, хоть слегка смягчавшей мучительную для окружения тяжесть их характеров.
Однако, судя по последним его свиданиям с наглецом Красиным и «финагентом» Горьким, Савва Тимофеевич преодолел «мучительные колебания». Он решительно идет в это время на поправку, и врачи предлагают ему закрепить успехи лечения тогдашней панацеей – поездкой за границу. Заодно удастся избавиться от нежеланных вымогателей-визитеров, знающих дорогу на Спиридоновку. Поезд дотащил их через Берлин и Париж в курортный Виши. Здоровье Саввы Тимофеевича поправилось, но надежда избавиться от усиленного внимания большевистских шпионов (Зинаида Григорьевна называла их «шушеры») не оправдалась: они слонялись под окнами его гостиниц и в Берлине, и в Париже, и в Виши. В Виши вскоре нагрянул и сам режиссер – Л.Б. Красин. Позднее он со светской небрежностью описывал свой очень точно рассчитанный самовольный визит в стиле «шел мимо – зашел на огонек»: «Я заехал к С.Т. в Виши, возвращаясь с лондонского съезда в 1905 г., застал его в очень подавленном состоянии в момент отъезда на Ривьеру».
Проверьте по карте, лежит ли курорт Виши на пути из Лондона в Россию…
В Каннах Морозову стало сразу лучше. Майские Канны, море, цветы, южные звезды… Впрочем, и здесь «шушеры» вскоре обнаружились под окнами, а по их следам (и шифрованным донесениям) через неделю в каннском «Руаяль-отеле» объявился незваным и сам Красин. Существуют два разных сообщения об этом визите. Согласно одному из них, «Савва отказал Льву Борисовичу в аудиенции». Согласно же рассказу родных Саввы, Морозов потребовал, «чтобы его ввели в курс дел»: «А дальше, когда он столкнулся как раз, может быть, со всякими проявлениями терроризма, то тут он и начал, может быть, спрашивать, а что, собственно говоря, почему, зачем…»
