Воскресенье, 22 мая. 5°14' северной широты, 116°45' западной долготы. Уже две недели как мы в море. Остающиеся до экватора пять градусов широты можно пройти при хорошем ветре за двое суток, но нас преследуют мертвые штили, которые моряки прозвали «ирландскими ураганами». Сегодня почти весь день шел дождь, и мы, воспользовавшись воскресеньем, заткнули шпигаты, чтобы палуба наполнилась дождевой водой, вынесли на нее все наше белье и устроили великую стирку. Потом все разделись до подштанников и, вооружившись мылом и кусками старой парусины вместо мочалок, принялись намыливать и скрести друг друга, чтобы отскоблить, как мы говорили, калифорнийскую сажу (от нашего обычного мытья в соленой воде было мало толку). Капитан весь день не показывался на палубе, и мы веселились, как на древних сатурналиях. Сам старший помощник схватился с двумя тершими его парнями, и они начали окатывать друг друга водой. Потом шпигаты открыли и спустили мыльную пену за борт, палуба тут же наполнилась чистой водой, в которой мы стали ополаскиваться. К общему удивлению, мыло и пресная вода свели с кожи у многих то, что считалось до сих пор загаром. На следующий день ярко светило солнце, и судно покрылось от носа до кормы всевозможной одеждой, вывешенной для просушивания.
По мере приближения к экватору ветер стал заходить к осту, погода прояснилась, а через двадцать дней после выхода из Сан-Диего, то есть в
субботу, 28 мая, около трех часов пополудни мы пересекли экватор. Еще через сутки вошли в необычный для этих широт сильный юго-восточный пассат. Этот ветер обычно «работает» от оста или от зюйд-оста, и то, что он подул от ост-зюйд-оста, было большой удачей для нас, так как нам следовало идти курсом зюйд-тень-вест. Реи были обрасоплены так, что работали все паруса от бом-кливера до контр-бизани, включая брам-лисели на фоке и гроте. Этот ветер держался в течение суток, не меняя направление ни на румб, и дул как раз с такой силой, чтобы можно было нести бом-брамсели. За все это время мы не притронулись почти ни к одному брасу. Продвижение наше было столь успешно, что через семь дней после того, как мы получили ветер, то есть в
воскресенье, 5 июня, судно достигло 19°29' южной широты и 118°01' западной долготы, пройдя за неделю тысячу двести миль. Наше доброе судно опять становилось самим собой, и его ход увеличился после отплытия из Сан-Диего больше чем на треть. Команда перестала жаловаться, а помощники с видимым удовлетворением через каждые два часа ставили лаг. Действительно, шли мы великолепно — устойчивый ветер, в небе пассатные облака и несравненная, умеренная тихоокеанская погода — когда не жарко, но и не холодно. Каждый день ярко светило солнце, а по ночам — луна и звезды; на южной части небосклона появились новые созвездия, а привычные для нас на севере исчезали. Пропали Полярная звезда и Большая Медведица, появился Южный крест, и каждую ночь мы ждали, когда откроются Магеллановы облака. «Теперь увидим Полярную, — сказал кто-то, — уже по ту сторону Горна». Без сомнения, она будет для нас желанным обитателем небосклона, ибо, как говорят матросы при возвращении из-за Горна или мыса Доброй Надежды, увидеть Полярную звезду в небе — значит скоро ступить на родную землю.
Несший нас на своих крыльях пассат был таким же ровным, как и во время плавания «Пилигрима» в Калифорнию, когда он держался, не ослабевая, от Хуан-Фернандеса до самого экватора. Теперь же он в течение трех недель неизменно дул нам справа в корму, так что мы даже не прикасались к брасам. Однако мы шли почти на тысячу двести миль западнее «Пилигрима», поскольку капитан, рассчитывая на сильные юго-западные ветры, преобладающие зимой в южных широтах, решил полностью использовать пассат и взял так сильно к весту, что мы прошли в двухстах милях от острова Дюси.
Эта погода напомнила мне об одном незначительном происшествии, случившемся на «Пилигриме» в тех же широтах. Мы ходко шли на фордевинд, неся верхние и нижние лисели по обоим бортам. Дело было темной ночью, сразу же после полуночи. Кругом стояла истинно гробовая тишина, нарушавшаяся лишь всплесками воды. Маленький бриг резво бежал под всеми парусами. Подвахта была внизу, а наша вахта, кроме меня и рулевого, спала на палубе с подветра у баркаса. Второй помощник, который относился ко мне с симпатией, пришел на бак, чтобы поболтать со мной, а потом вернулся на ют, а я возобновил свое всегдашнее бдение у шпиля. Вдруг раздался громкий вопль, доносившийся, как мне показалось, из-под форштевня. Безмолвие ночи и темнота, окутывавшая пустынный океан, только усиливали тот ужасный эффект, который произвел этот звук, сообщив ему нечто сверхъестественное. Я замер на месте с бьющимся сердцем. Вахта проснулась, матросы вскочили на ноги, с недоумением глядя друг на друга. «Боже, что это?» — воскликнул второй помощник, не спеша направляясь на бак. Первая моя мысль была о шлюпке с потерпевшими крушение, на которую мы могли наскочить в темноте. Раздался новый вопль, но уже не такой громкий. Он словно встряхнул нас, и все мы, собравшиеся на баке, стали смотреть за борт, но ничего не увидели и не услышали больше. Что тут было делать? Ложиться в дрейф и будить капитана? В это время один из матросов заметил, что в кубрике горит свет и, заглянув в люк, увидел, что все матросы подвахты выскочили из коек и, сгрудившись вокруг спящего товарища, трясли его изо всех сил, чтобы вывести несчастного из кошмарного сна. Первый вопль перепугал их не меньше нашего, и поначалу они тоже не знали, что делать — бежать ли наверх или оставаться на месте, пока второй крик, раздавшийся с койки их товарища, не выявил причину тревоги. Парню хорошенько влетело за причиненное беспокойство. Когда все выяснилось, мы от души посмеялись.
«Элерт» приближался к Южному тропику и благодаря отменному ветру с каждым днем сокращал расстояние до мыса Горн, перед встречей с которым не было лишним принять даже малейшую предосторожность. Мы осмотрели и подтянули весь такелаж, заменив часть снастей новыми, завели новые прочные ватер-штаги вместо износившихся цепей; выбрали втугую мартин-бакштаги и мартин-штаги: провели совершенно новые фока- и грота-брасы; поставили новые штуртросы из сыромятных ремней, сплетенных в виде троса, а также проделали множество других приготовлений, заботясь о том, чтобы снасти успели вытянуться и обрести гибкость до того, как мы вступим в область холодов.
Воскресенье, 12 июня. 26°04' южной широты, 116°31' западной долготы. Потеряли пассат и идем с переменными, преимущественно западными ветрами. Держим на зюйд, и наш курс почти совпадает с меридианом. Еще через неделю, в
