А вот египтяне думали иначе. Они надеялись, что обхитрят советских офицеров. Тем более что военный атташе был морским офицером. Откуда ему знать американские танки?
Словом, египетские военные показали впервые американский танк и дали согласие, забирайте. Правда, уточнили, как будете вывозить?
— Самолетом, — ответил атташе.
— Не выйдет, пушка развернута на 90 градусов. Не войдет даже в самый большой самолет.
— Так мы ее развернем…
На это хитрые египтяне только усмехнулись.
— Она не разворачивается.
— Почему?
Начальник бронетанковых войск генерал Самир показал Наону на башне небольшую вмятину:
— Заклинило от удара.
Теперь пришло время улыбнуться Наону. «Что ж ты мне мозги пудришь, — подумал про себя Владимир Ованесович, — от такого удара башню не заклинит».
Пришлось залезть в танк. Подполковник осмотрелся. «Ага, а вот тут должна быть шестерня, на которой и вращается башня». Отвернул несколько болтов, снял так называемый погон башни, который прикрывает шестерню. А вот и подарок, подготовленный египтянами, — стальные шарики, аккуратно уложенные между зубьями шестерни. Они-то и заклинивали башню.
«Это же задачка для первоклассников», — хмыкнул Наон.
Через несколько минут, к изумлению и досаде бронетанкового генерала, башня начала отменно вращаться и была установлена в нужное положение.
Однако теперь запустить двигатель танка не удалось. Но вскоре неисправность обнаружилась: чья-то услужливая рука разъединила контакты, вставив между ними картонку.
Вскоре «американец» взревел всей мощью двигателя, и это говорило о рухнувших надеждах египтян.
… В тот же день боевая машина была отправлена в Москву. Правда, Владимир Наон еще не знал, что имешю этот танк, который они с таким трудом вырвали у египтян, станет причиной для его… наказания. Да еще какого наказания. Он, подполковник, попадет в приказ самого министра обороны.
А произойдет это следующим образом. В сумасшедшей спешке, в борьбе с египтянами, он заберет танк, загонит его в самолет, но не успеет проверить пушку. Лайнер проделает путь Каир — Будапешт — Москва, а когда сделает посадку в Чкаловском и танк выгонят из самолета, откроют клип танковой пушки, оттуда выскользнет снаряд. Так что выговор в приказе министра обороны поделом, считал сам Владимир Ованесович. Остается добавить, что по итогам командировки в Египет он получил еще и орден Красной Звезды. Что поделаешь, таковы парадоксы жизни военного разведчика: за одно и то же можно сразу получить и выговор и орден.
Вооруженное столкновение неизбежноПо возвращении из Египта подполковник Владимир Наон два года служил в центральном аппарате ГРУ. «В Центре больше двух лет сидеть не на пользу, — скажет однажды в беседе с автором этих строк Владимир Ованесович. — И когда начальник управления генерал Вилков вызвал меня на беседу, внутренне я уже был готов двинуть в командировку. Куда? Тоже примерно знал. До этого несколько офицеров в Южный Йемен отказались ехать. Кому климат не подходит, а кто уже в Москве пригрелся — не оторвать.
Словом, Вилков предложил мне место военного атташе в Адене. Я согласился. Сказал тоща, что не стану обещать горы своротить, а вдруг не сворочу, но работать буду честно и добросовестно.
7 мая 1976 года, только что назначенный министром обороны Дмитрий Федорович Устинов досрочно присвоил мне звание полковника и назначил военным атташе Советского Союза в Йеменской народно-демократической республике».
Тогда Владимир Наон не знал — не ведал, что вся его последующая служба с некоторым перерывом будет связана с Йеменом, сначала с Южным, а потом уже и с объединенным. Десять лет жизни проведет он в этой арабской стране на юге Аравийского полуострова.
Это будут тревожные, непростые годы в истории Йемена— военный переворот 1978-го, вооруженное столкновение между сторонниками президента страны Салем Рубейя Али и генерального секретаря социалистической партии Абдель Фаттах Исмаила. Все произойдет во время первого пребывания Наона в Йемене. Вторая командировка в январе 1986 года и срочное прибытие в Аден Владимира Наона и вовсе будет происходить во время гражданской войны, когда все дороги в Южный Йемен окажутся перекрыты. Его путь в охваченную войной страну — история особая и рассказ о ней впереди.
Так что это были десять лет напряженной, опасной работы.
А началась она с того, что Москва… не поверила своему атташе в Южном Йемене.
«Когда я приехал в Аден, — рассказывал Владимир Ованесович, — это была тихая, мирная страна. В декабре 1977-го пишу доклад о состоянии военно-политической обстановки. Получилась такая огромная телеграмма. В ней главное — неизбежность вооруженного столкновения двух лидеров, то есть, иными словами, — гражданская война. Ну а кому же это хочется слышать. Все было мирно, тихо, а тут Наон войну напророчил.
Сначала я назвал срок ноябрь — декабрь, но чуть позже, в апреле, в новой телеграмме в Центр, уточнил — вооруженное столкновение произойдет не позднее конца августа. Было ясно, ни тому ни другому отступать некуда. Но мы еще могли их остановить. Я предлагал пригласить и Салема Рубейя Али, и Абдель Фатгаха Исмаила в Москву и сказать: “Вы нам оба нужны, но не каждый в отдельности. Только вместе. Езжайте, работайте”.
К сожалению, этого не сказали. И как я узнал позже, в Центре решили, что Наон вообще перегрелся. Мол, климат тропический, тяжелый, атташе два года в отпуске не был. Разрешили пойти в отпуск».
Но все это будет потом. А пока страна упорно двигалась к гражданской войне. По мнению Владимира Наона, у Рубейя оставался единственный выход: объявить войну Йеменской арабской республике. Пусть война продлится сутки, двое, неделю, не важно, но это даст возможность Верховному главнокомандующему поднять войска, ввести их в Аден и блокировать партийную верхушку.
В июне, накануне трагических событий, Наон вновь докладывает в Москву: противоборство двух враждующих сторон приняло острый и необратимый характер, вооруженное столкновение неизбежно.
До полуночи советский военный атташе находился в посольстве. Но в городе было тихо, и он уехал домой. Лег спать, а уснуть не мог: сверлила мысль, неужто ошибся?
Едва задремал, как в 2 часа ночи его разбудил грохот орудий. Началось. Президент вывел из казарм бригаду и открыл артиллерийский огонь по зданию ЦК партии и правительства.
Владимир Ованесович решил офицеров атташата не посылать под пули, но сам выехал, чтобы осмотреться, разобраться в обстановке. На машине поднялся на сопку, которая господствовала над городом. Видно было — стреляют в разных концах столицы.
