удивлении Капабланка.
– Ольга – русская княгиня, – разъяснил Бирн и добавил: – Из той же страны, что Алехин.
– Сколько раз я просил вас не произносить при мне этого имени! – вспыхнул Капабланка. Лишь темнота помешала увидеть, как он вдруг покраснел. Быстро опомнившись, Хосе Рауль позвал официанта и подчеркнуто вежливым обращением с дамой и друзьями как бы извинился, прося забыть его мгновенную вспышку.
Бирн и Ольга устроились за столиком и заказали ужин. Вскоре потекла оживленная беседа: трое мужчин наперебой развлекали даму, рассказывали ей смешные истории, забавные случаи, передавали последние сплетни, почерпнутые из газет. Аурелио, правда, редко вступал в беседу, зато остальные двое были в ударе. Капабланка с нескрываемым восторгом смотрел на очаровательную соседку, ему все больше нравилось и ее лицо, и гортанный голос, и раскатистый, слегка сдерживаемый смех.
Мужчины ничуть не удивились, когда вскоре Ольга все больше стала уделять внимание Капабланке. Что поделаешь: где уж бороться с его привлекательной внешностью, мягкими манерами, так высоко ценимыми женщинами, и ореолом мировой знаменитости. Не проявлял признаков беспокойства Бирн: видимо, с Ольгой его связывала только дружба, а то и просто знакомство. Капабланка был, как никогда, мил, любезен, остроумен; Ольга с нескрываемым восторгом глядела в его серо-зеленые глаза, отвечала улыбкой на улыбку его чувственных губ. Нужно ли говорить, что к концу вечера между ними установились те невидимые узы, которые иногда с первого взгляда связывают мужчину и женщину.
Ольга рассказала Хосе Раулю о своей жизни, осторожно расспрашивала о его делах. Из ее рассказов Капабланка понял, что она много читала, многое знает и даже писала в русских журналах. Начав говорить об этом, она вдруг спросила кубинца:
– Вы не любите русских?
– Откуда вы это взяли?! – удивился Капабланка.
– Как вы вспыхнули, когда упомянули имя Алехина.
– О, это совсем другое дело! – понял Хосе. – Этот человек сделал мне в жизни очень много плохого. Я прошу вас никогда не говорить о нем. А русских?!. Я дважды бывал в России, у меня там очень много друзей.
Заиграла музыка, Капабланка пригласил Ольгу танцевать. Тихо двигаясь в темпе медленного танго, они пристально смотрели в глаза друг другу.
Вместе они составляли красивую пару, и этого впечатления не портило даже то, что Ольга была чуточку выше своего партнера: высокие каблуки.
– Ка-па-бланка, – зашептала вдруг Ольга почти на ухо Хосе. – Я закрываю глаза и вижу далекое детство. – Ольга опустила веки, темные драпировки загасили два светлых, голубых огонька. – Я вижу русские газеты со странными маленькими фигурками. Имена шахматных мастеров и первое среди них – Капабланка!.. Я тогда дивилась: что это за штука такая – шахматы? Видимо, не простая игра, если весь мир хотел узнать, что случилось с этими миниатюрными башенками, с этими прыткими лошадками…
– А вы сами играете в шахматы? – перебил воспоминания Ольги Хосе.
– Нет, но завтра же начну учиться.
– Умоляю вас, не надо! – запротестовал Хосе. – Шахматы так портят женскую красоту.
– Тогда я буду изучать Капабланку, его самые красивые партии, – кокетливо произнесла Ольга и продолжала воспоминания – Я помню, газеты много писали о лучших игроках России, но каждый раз тон статей становился возвышенным, когда речь заходила о Капабланке. Хосе Рауль Капабланка-и – Граупера – какое загадочное имя для каждого русского! И к этому имени всегда добавляли эпитеты: лучший, идеальный, непревзойденный. Я не могла представить себе его лицо, оно застилалось предо мной то ладьей, то конем. Временами оно сияло в ореоле блеска короны. И вот однажды я прочла слова, окончательно поразившие мое воображение: «Красавец Капабланка».
– Дорогая, вы причиняете мне боль, – в тон Ольге произнес Капабланка. – Это ведь было двадцать лет назад!
Хосе Рауль протестовал против похвал, расточаемых Ольгой, но было нетрудно понять, что именно такие похвалы были ему особенно приятны. Женским чутьем Ольга поняла это и сразу взяла самый верный тон, который всегда был бальзамом для самовлюбленного кубинца. Может быть, другого мужчину и смутили бы несдержанные комплименты, восторженные похвалы, высказываемые прямо в лицо, но не Капабланку…
– Газеты писали, – продолжала шептать Ольга, – о его приятных манерах, неповторимой гениальности. Передо мной вставала картина, как он, окруженный толпой почитателей, улыбаясь, подходит к шахматной доске, касается маленьких фигурок, и они, как заколдованные, сразу начинают светиться, оживать… Я и вообразить себе не могла, что когда-нибудь встречу Капабланку…
Из кабаре они ушли вместе и с тех пор каждую свободную минуту проводили вдвоем. Ольга поведала Хосе о своей судьбе. Детство в России, революция, эмиграция. Неудачное замужество, одиночество. А разве он не был тоже одинок даже в самом ярком ореоле славы? Далекая, чужая сердцу семья, скитание по странам Европы. Женатый холостяк, обязательства без радостей. Ольга от души смеялась, слушая рассказ Хосе о том, как в Карлсбаде в двадцать девятом году он просмотрел потерю коня в партии с Земишем, когда ему вручили телеграмму с извещением о приезде жены.
Хосе Рауль полюбил Ольгу. Бесконечные легкие успехи у женщин всего мира не убили в нем жажды глубокого, сильного чувства. Сердце кубинца ждало постоянной привязанности, недаром он так ценил когда-то верную любовь Кончиты. Вскоре пришел момент, когда Хосе Рауль твердо решил связать свою жизнь с Ольгой. Глория не возражала против развода, хотя длительная процедура требовала времени. Теперь Хосе и Ольга поселились вместе, хотя перед светом и стеснялись очень-то афишировать свои отношения.
Однажды во время странствований по Европе они остановились в Кельне. Гуляя по улицам немецкого города, они разговаривали о шахматах.
– Скажи мне, Хосе, почему ты не выступаешь в турнирах? – спросила Ольга.
– Они приносят мне мало радости, дорогая, – печально ответил Капабланка.
– Почему?
– Свергнутому королю всегда неприятно возвращаться в царство, где он был когда-то владыкой.
– А если у него есть надежда вновь стать королем?
– Лично у меня такой надежды давно уже нет, – покачал головой Хосе.
– Почему?
– Вот уже семь лет, как я не король, – объяснил Капабланка. – Пять из них прошли в ожесточенной битве за свои права. И чего я достиг? – развел он беспомощно руками.
Ольга поспешила рассеять печаль любимого.
– Да, но тогда ты был несчастлив, болен, у тебя не было интереса к жизни. Теперь совсем другое дело! Теперь с тобой я, и я постараюсь сделать все, что могу, для того, чтобы ты был счастлив. Мы поправим твое здоровье, вновь сделаем тебя молодым, бодрым, полным сил.
– Спасибо, милая Кикирики! Это поистине счастье, что я тебя встретил. – Смешное прозвище Кикирики Хосе заимствовал из детской сказки, рассказанной Ольгой.
– Я бы очень хотела, Хосе, чтобы ты вновь всерьез занялся шахматами, – предложила Ольга.
– Как – занялся?
– Изучал партии, читал книги, занимался дома, как это делают твои коллеги-гроссмейстеры.
– Нет, моя милая! К этому приучаются с детства. А я… Если хочешь знать, – засмеялся
