– А «Огонек», значит, на Банкира вывести не может?
– Нет, Леонид Ильич – он в эти слои проникнуть пока не смог.
– Слушай, объясни ты мне старому дураку, как все-таки функционирует этот тотализатор. Это что – нечто вроде «Спортлото»? – задал Брежнев вопрос, который не давал ему покоя все время разговора.
– Нет, Леонид Ильич, – улыбнулся Андропов, – у «Спортлото» простая технология: крутится барабан, из которого вынимаются шары, на которые кто-то поставил свой выигрыш, купив купон. В тотализаторе все не так. Там есть определенная точка – некий адрес – где участники заполняют два купона, ставя на них возможные результаты одного матча. Потом один купон оставляется на точке, другой забирается с собой, чтобы после матча его предъявить. Ставок несколько: первая самая простая – надо угадать всего лишь выигрыш или проигрыш команды. Взнос самый маленький из всех – 500 рублей.
– Какой же он маленький – четыре средние зарплаты по стране?! – искренне удивился Брежнев.
– Поэтому простые граждане в тотализатор не играют, предпочитая «Спортлото», где один билетик стоит всего 30 копеек. Но вернемся к тотализатору. Вторая ставка в нем в два раза выше – тысяча рублей. Здесь надо угадать точный результат матча. Третья ставка еще выше – полторы тысячи рублей. Это когда вы угадали не только то, что матч закончится вничью, но и кто выиграет по пенальти и с каким счетом.
– А кто следит за справедливым распределением денег – там ведь возможны махинации? – продолжал допытываться Брежнев.
– Не просто возможны – они там присутствуют постоянно, обогащая верхнюю прослойку «лотошников».
– Кого? – не понял генсек.
– Так себя называют сами участники тотализатора.
– Но если там присутствует обман, то почему обманутые продолжают играть?
– Там хитрая система – нижнему слою «лотошников» дают иногда выиграть, чтобы держать их на крючке. А выиграв один раз, они потом думают, что сумеют сделать это и в следующий раз. Впрочем, наша государственная лотерея построена почти по такому же принципу – выигравших в тысячи раз меньше, чем проигравших. Однако же люди играют.
– Ты забыл сказать, деньги от лотереи мы используем в народном хозяйстве на нужды тех же граждан, а эти ушлые «лотошники» кладут их себе в карман, – заметил генсек.
– А я разве спорю? – развел руками Андропов. – Именно поэтому и надо вывести этих махинаторов на чистую воду.
– Значит, за полтора года твои люди сумели выявить все московские адреса, или точки, этих «лотошников»?
– В том-то и дело, что не все – в лучшем случае половину. Там ведь конспирация у всех разная – кто-то внаглую действует, а кто-то втихаря. У некоторых есть милицейское прикрытие. Например, у того же Зольского в контактерах один из милицейских генералов.
– А откуда милиционеры берут деньги на тотализатор?
– Поборы в милиции существуют и это ни для кого не секрет. Пусть и не массовые, но они есть. Вот некоторые милицейские начальники с этого и кормятся.
– А Колька про это знает? – спросил Брежнев, имея в виду министра внутренних дел Николая Щелокова.
– Про что именно?
– Ну, про этот тотализатор и ваше расследование?
– Мы с ним в прямой контакт на этой почве еще не входили. Да и опасно это, учитывая возможность утечки.
– Не любишь ты все-таки Николая, – покачал головой генсек.
– Не люблю, Леонид Ильич, – честно признался Андропов.
– Но дело-то общее делаете. И рано или поздно все равно придется входить с ним в контакт.
– Вот когда придется, тогда и посмотрим. А пока, Леонид Ильич, развяжите нам руки – дайте санкцию работать вплотную с партноменклатурой из числа «тотошников».
Прежде чем ответить, генсек снял с носа очки и убрал их обратно в футляр. Затем снова налил из графина в стакан воду и сделал несколько глотков. И только потом ответил:
– Хорошо, можешь брать их в разработку. Но учти: только этих, как ты говоришь, «тотошников». Причем по каждой фамилии будешь выходить непосредственно на меня. А то я вас чекистов знаю – вы ведь, как тот же Достоевский, люди азартные. Начнете с «тотошников», а потом, не дай бог, и на других перекинетесь. А наша партия эту практику осудила и твердо заявила: больше такого никогда не будет.
«Может, и зря», – подумал про себя Андропов, но вслух произносить эти слова не стал – себе дороже.
9 октября 1973 года, вторник, Киев, Владимирская, 33, КГБ Украинской ССР
Федорчук и Крикун трижды внимательно прослушали телефонный разговор между Собко и Зольским, записанный вчера вечером «технарями» КГБ. Затем, выключив магнитофон, главный чекист Украины спросил у своего первого заместителя:
– Ну, какие выводы будут, Серафим Иванович?
– Вывод один – эти двое явно темнят. Все эти «гостинцы» и «племянники» явно имеют оборотный смысл.
– Как думаете – какой?
– Про «гостинцы» сказать что-то однозначно нельзя – это могут быть как деньги, так и какие-то ценные вещи. А вот «племянник» – это, судя по всему, тот человек, который ликвидировал массажиста. Может, взять Собко и уже здесь раскрутить на признания?
– Рано, Серафим Иванович, рано, – покачал головой Федорчук. – Он ведь не главное звено в этой преступной цепочке. А вот Зольский – птица более крупная. Ее нам и надо в силки заманить.
– Как же это сделать, если он в Москве обитает? Вызвать в Киев, используя Собко?
– Вряд ли он сюда приедет, а вот заподозрить что-то вполне может. Нет, его надо прямо на месте брать – в Москве.
– Будем выходить на Андропова?
– Зачем на него – у нас в Москве свои люди имеются.
Крикун прекрасно понял, о ком именно идет речь – о первом заме председателя КГБ СССР Георгии Циневе. Он являлся ближайшим другом Брежнева по днепропетровскому клану и был специально приставлен к Андропову, чтобы приглядывать за ним и не дать возможности сосредоточить всю власть на Лубянке в своих руках. С Федорчуком Цинев тоже был в приятельских отношениях. Они познакомились в 1950 году, когда Цинев был заместителем Верховного комиссара в Австрии от СССР, а Федорчук служил там же начальником отдела Управления особых отделов МГБ СССР по Центральной группе войск. Чуть позже, в 1966 году, Цинев стал начальником 3-го управления КГБ СССР (военная контрразведка), а сменил его на этом посту год спустя все тот же Федорчук (а Цинев возглавил контрразведку). И поскольку у Федорчука были натянутые отношения с Андроповым, все важные вопросы в Москве он старался решать через Цинева.
Но прежде, чем принять столь важное решение, Федорчук обязан был доложить об этом Щербицкому. Тем более, что такой уговор между ними был. Поэтому прямо отсюда, из своего кабинета, Федорчук позвонил хозяину Украины. И сообщил:
